Не помню, сколько шептал. И не хочу знать, сколько.
И вдруг говорит он мне в то самое ухо, а я щекотки ужасно боюсь, чтоб вы знали:
– А когда помыться-то будет можно?!
Я как подпрыгну.
– Давайте уж, – говорю – завтра… Сомлеете еще.
– Не-еет, – головой крутит, и плечом слышу, что шека у него пошевелилась: улыбнулся.
– Почему, – сам растягиваю губы – нет?..
– А потому, что не "давайте", а "давай"… – наставительно шепчет – И не "сомлеете", а "сомлеешь"… Как-то странно после открывшейся способности взаимного чтения мыслей быть на "вы", не находишь?..
– Ага… – соображаю озадаченно – вот кельнской водой оботру… И это… Рубашку… Снимем… – изо всей силы избегаю необходимости употреблять числа, понимаете ли…
А рубашка на Колчаке, кстати, можете опять-таки посмеяться, Потылицына: хоть через подол вынимай адмирала, хоть через ворот, проходит беспрепятственно – и Потылицыны же у него на ногах носки. Вязаные. Ему как чулки, пятки под коленками. Свежее все, недавно переодевали. Обтер, говорю с братской суровостью (мы же вроде договорились):
– Самому-то уснуть получится?.. А то морфий впрыснуть за мной не заржавеет! – уф, получилось…
Щурится Колчак..
– Самуилинька… – мягко-мягко произнес – только я от той мягкости вздрогнул – я усну, когда ты отчитаешься… Что там с эшелоном, или я напрасно бульон съел?.. Хе-хе, я-то уж сомневаться начал, какой он мне брат получился, теперь точно вижу, что все-таки старший!
А отчитываться перед ним, богоданным старшим братцем, трудненько оказалось, вопросы Колчак с беспощадной точностью ставил и таких же ответов точных требовал… Попадись я в свое время хотя бы ко вдвое менее дотошному контрразведчику на допрос – ведь не выкрутился бы. И все-то ему знать понадобилось, в том числе и какие именно люди на страже золотого запаса стоят, и сколько времени караул длится, и как они одеты, и в каких местах костры горят, и только поспевай удивляться, откуда моряк так отменно караульную службу знает!
А ведь будь у него армия поприличнее… Даже холодок по спине у меня пополз! Нет, товарищи дорогие, таких с виду только безобидных и чудаковатых лучше иметь в друзьях…
И конечно, после допроса я слегка схулиганил.
По хозяйски пощупал ему мочевой пузырь, испытавши от результатов ощупывания колоссальной величины счастье, и без лишних слов подставил посуду.
А он все понял и смеется! Ну, погоди у меня…
– С предстательной железой, судя по свободе мочеиспускания, – говорю я мечтательно – у тебя будто все в порядке… Хотя не мешало бы исследовать. Колчак аж свое важное дело сумел завершить с большим трудом к моей полной радости:
– Н-не надо! – почти заикнулся. И сообразил: – ффуууу… Как же я снова попался…
Конечно, попался, тебя ловить просто, братец… И ты меня еще не знаешь…
– Ты