– Обошлось! – рявкнула бабища, – так что нечего тут рассиживаться! Идите на площадь! Может, заработаете пару пенни.
Анфиса, взяв за руку всё еще испуганно вздрагивающую Джингл, поднявшись по стёртым каменным ступеням, вышла из полуподвальной комнатушки и оказалась на улице.
Место, куда перенеслись ведьма и эльфийка, было Анфисе не знакомо. Узенькие, вымощенные булыжником улочки, вились между старыми, в основном двухэтажными, домами, многие из которых были полуразрушены. Но в полуподвалах и подвалах, под грудами кирпичей и брёвен, всё еще теплилась жизнь.
Из дома, мимо которого как раз проходили Анфиса и Джингл, им наперерез выскочил мальчишка. Такой же рыжеволосый, как и ведьма.
– Привет, Воробьиное Зёрнышко! – мальчишка подбежал к эльфийке и схватил девочку за руку. И только потом взглянул на Анфису:
– Ты почему осталась дома?! Мамка моя сказала, что такого налёта, как в нынешнюю ночь, с самого начала войны не было! Бомба могла угодить в ваш дом! И тогда бы вы обе погибли!
– Ты нас знаешь? – осторожно спросила Анфиса.
– Конечно! – радостно усмехнулся мальчишка, – все на нашей улице знают ведьму и её безумную дочку, которая только и умет, что петь песни тоненьким голоском. Вот только слов никто разобрать не может. А так – всем нравится. Подают и тебе и Воробьиному Зёрнышку немало. Ваша хозяйка довольна.
Мысли кружили и путались в голове Анфисы. Толстуха оказалась не только владелицей комнатушки, но и их, как сказал мальчик, «хозяйкой». Начни Анфиса её расспрашивать, женщина может что-то заподозрить. Что именно? Ведьма не знала. Но и рисковать не хотела. Другое дело вот этот мальчик. Он еще ребёнок, ровесник Джингл, а может и младше. Если уж кого и разговорить – лучшей кандидатуры не сыщешь.
– Почему ты назвал меня ведьмой? – спросила Анфиса.
– Ну так ты имени своего не помнишь, – засмеялся мальчишка, – мамка говорит, что тебе память со страху отшибло! И гадания твои всегда сбываются! Вот сказала, что дочь пекаря переживёт своего молодого мужа, которого призвали всего два месяца тому, и недавно получила юная леди похоронку. Вот уж она тебя проклинала! Грозилась волосы повыдёргивать! Соседки её не пустили. Отговорили. Потому как и хорошее, о чем ты рассказываешь, тоже сбывается! И кто же ты после этого, как не ведьма?! – продолжал веселиться мальчишка.
– Понятно, – кивнула Анфиса, – а почему мою девочку зовёшь Воробьиным Зёрнышком?
– А посмотри на неё, – предложил мальчишка и тут же живописал то, что, по его мнению, увидел бы каждый, – маленькая, страшненькая, сморщенная. Ну точь-в-точь просяное зёрнышко, которое только и годится, что на корм воробьям.
– Воробьиное зёрнышко, просо, – бормотала Анфиса чуть слышно, – Прося… ну что ж, пусть будет так, – и добавила, обращаясь к мальчишке, –