Действительно, Камень любил в Зойке Три Стакана дикую буйность, непредсказуемость, лихость. А здесь, в Отливе, в шалаше всё было как-то буднично и предсказуемо. Зойка Три Стакана была страшно некрасивой бабой – невысокая ростом, с узенькими плечами и большой головой, кривыми ногами и большим ртом, который открывался параллельно губам, как у щелкунчика. Неистовство в политической жизни переходило у неё и в неистовство в постели – Камень каждый раз втягивался ею в какой-то магический шабаш и восторгался этим. Здесь, в деревне, несмотря на постоянные пьянки, бесшабашная энергия Зойки Три Стакана куда-то подевалась. И в целях конспирации она стала одеваться в простую женскую одежду, как все окружающие её крестьянки, и в поведении её, и в её голосе появились простые бабские нотки. Словом, перед матросом Камнем вместо Зойки Три Стакана постепенно появлялась простая крестьянская баба – Зойка. Чувства Камня стали ослабевать, и он всё чаще стал заглядываться на деревенских баб, и даже стал смачно шлёпать их по упругим задам, демонстрируя свои вполне дружелюбные намерения.
Однажды утром появился Закусарин и пересказал новости политической жизни. Он сообщил о том, что Живоглоцкий объявил капитализм и вот-вот объявит социализм, а там и до коммунизма рукой подать. Будучи ещё молодым человеком, Николай Закусарин отчаянно волновался и переживал по поводу того, что большевики не заметили капитализма и именно Живоглоцкий, а не они, провозгласил капитализм.
– Социализм сразу не объявить, – в сомнении качая головой, заявила Зойка Три Стакана. – Надо вначале устроить диктатуру пролетариата, а уж потом объявлять социализм. Так нас Маркс учит. Что ещё нового?
Закусарин рассказал, что раненые солдаты в госпитале стали открыто роптать на Лизку Ани-Анимикусову, поскольку утра стали холодными и им, видишь ли, зябко; Совет заседает нерегулярно, поскольку в основном носит Живоглоцкого на руках; мука из госзапасов исчезла, и в булочных наблюдается отсутствие хлеба. В очередях, которые глуповские бабы занимают с утра, ругают на чём свет стоит Временный комитет, Глуповский совет и Хренского, который стал во главе Временного комитета. Дело в том, что Ани-Анимикусов приболел подагрическими болями и отправился вместе с женой в своё имение Болотно-Торфяное, в котором бил горячий источник целебной воды и целебных грязей. Ежедневно князя погружали в грязи, потом омывали целебной водой и тем самым снимали болезненные ощущения. Князь попросился у Комитета в отставку, но её с благодарностью и слезами на глазах не приняли, а дали только отпуск. Поскольку наиболее бравый вид из оставшихся министров имел только Хренский, а Митрофанушка отправился за барином в усадьбу на грязи, то Хренский и был избран Временным председателем Временного комитета и министром по внутренним делам.
По