– Их ты и перезаряжал так долго?
Шалаш кивнул:
– Извини, брат, за задержку. Но эти два патрона ещё надо было отыскать, затем возня с перезарядкой.
Они замолчали и долго бы ещё, наверно, смотрели на труп поверженного врага, если бы стоны Дуплета не привлекли их внимание. Действительно, с его рукой надо было что-то делать. Волчара, всё ещё прихрамывая, подошёл к нему и присел на карточки:
– Ну, что тут у тебя?
– Эта тварь сломала мне руку! – изо всех сил сдерживая стоны и рыдания, пролепетал Дуплет. В глазах его стояли обильные слёзы, лицо было красным и обезображенным гримасой боли. При взгляде на его правую руку сомнений не оставалось: она было неестественно изогнута в районе предплечья, между локтем и кистью, и в месте перелома из-под разорванной одежды выглядывали окровавленные осколки кости, словно чей-то хищный оскал. Тёмная кровь обильно сочилась из раны и впитывалась в хвойно-мшистый покров почвы.
Ещё час был потрачен на наложение шины, что сопровождалось громкими воплями и проклятьями пострадавшего. Бинт имелся в рюкзаке самого Дуплета. Стараясь минимально тревожить его руку, Волчара и Шалаш крепко прибинтовали её к самому телу раненого. Оставив его лежать прислонённым к стволу дерева, Волчара вернулся под ель, считая, что там ещё не всё закончено.
– Ну уж на этих-то щенят мы патроны тратить не станем, – сквозь зубы пробормотал Волчара, решительно подступая к трупу медведицы. – А ну-ка, помоги мне!
Ухватившись вдвоём с Шалашом за передние когтистые лапы медведицы, они принялись, пыхтя и чертыхаясь, оттаскивать её от входа в берлогу. Это оказалось не так просто, и после нескольких безуспешных попыток Шалаш, обойдя окрестности, принёс и стал употреблять в качестве рычага высохший ствол молодой ели, жёлтая сухая крона которой нещадно колола ему руки.
– Да в ней все полтонны, я думаю! – просипел он, обливаясь потом. – А, вообще, зачем нам нужны медвежата?
– То есть как это? – удивился Волчара, даже приостановив свои геракловы усилия. – Ты предлагаешь оставить их в живых?
– Мы убили медведя! – Снова и снова налегая на свой рычаг, Шалаш говорил хриплым, натужным голосом, прерываемым физическими усилиями. – Это пятьсот килограммов мяса… шкура… и память на всю жизнь… Зачем нам ещё и медвежата?
– Да затем, что мы с Дуплетом чуть не отправились на тот свет! – заревел Волчара, понемногу раздражаясь. – Затем, что их мамаша сломала ему руку и чуть не проломила грудную клетку! Затем, что она и мне едва не перегрызла горло. И я только чудом остался жив!
– Ну, не таким уж и чудом.
– Спасибо тебе, конечно! Я твой должник и век не забуду, но ты не станешь, надеюсь, мешать мне выпустить пар?
Выпрямившись и утирая со лба пот, Шалаш сухо сказал:
– Я охотник, а не детский палач. По мне, так надо отодвинуть её тушу только затем, чтобы освободить