Лера в пабе считалась почти за свою, поскольку пела по пятницам, заставляя посетителей задержаться подольше и выпить побольше. Но она и сама пыталась всеми силами влиться в эту обособленную экосистему, сосредоточенную вокруг алтаря барной стойки. Тоскующая по родине эмигрантка здесь как будто возвращалась в свою привычную среду. Частенько в конце вечера, когда оставались только завсегдатаи и кухня отмечала смену пинтой, она на какой-то момент даже переставала замечать, что говорит на чужом языке. Будто бы попадала в какую-то вселенную, параллельную московской, где был точно такой же зал, стойка, персонаж, темы для диалогов и мизансцены. Только с небольшими нюансами. И вот тогда она чувствовала себя частью не только ресторанной внутрикорпоративной тусовки, но и всей английской жизни в целом. Переставала быть чужой.
Но длились такие моменты единения обычно недолго. Ребята разбегались по своим делам, нередко – продолжать в другом месте, подальше от бдительного Чарли. Леру с собой не звали. Не сказать, что ее это сильно расстраивало – в подруги она никому не набивалась, но какое-то досадное чувство отчужденности все же возникало. Словно ей негласно указывали на ее место, и она не была уверена, что когда-нибудь сможет чувствовать себя здесь так же легко и органично, как было дома. Англия приветливо улыбалась ей, называла “любимой”, не вкладывая, однако, в это слово никакого тепла и незаметно подталкивая к выходу, как гостя, которому не особо-то и рады.
Пару раз она подумывала устроиться в “Треску” на работу, понимая, что, скорее всего, ей светит только место помощницы на кухне или официантки. Ну а на что еще рассчитывать? Точно не на место менеджера. Специфики местного рынка она не знает – страшно. Да и у Чарли тут все было схвачено. Старшим барменом в “Треске” работала его младшая дочь, а управляющим – муж старшей. Семейный бизнес и английский консерватизм против ее опыта. Вот это действительно было обидно.
Она давно подметила, что англичане предпочитают держаться своих, даже если это идет в ущерб качеству. Читала в каком-то эмигрантском блоге, как русская девушка открыла тут свою кондитерскую. В городке было еще два конкурента, которые пекли совершенно примитивные бисквиты. Сама же блогер раньше работала в Питере в крутейшем ресторане и делала настоящие шедевры, причем, не только на вкус. Из мастики вытворяла такое, чего даже профессиональным скульпторам не снилось. Но торты у нее практически никто не покупал… Некоторые прямо говорили – извини, но мы уже 10 лет на все праздники обращаемся только к Бакстерам. Они не поймут, если закажем в другом месте… Может, конечно, той девушке просто не повезло с соседями, но что-то подсказывало Лере, что пробиться тут будет сложно. Как в плане работы, так и в плане каких-то человеческих отношений.
В баре с ней были любезны, но темы для разговоров ходили по кругу и оставались слишком поверхностными. А стоило выйти за дверь, для случайных собеседников она и вовсе переставала существовать. Соседки вежливо здоровались