За окном, на крыше соседнего коттеджа, сидела огромная белая чайка и широко раскрыв рот приветствовала новый день.
***
“Нужно бежать со всех ног, чтобы только оставаться на месте, а чтобы куда-то попасть, надо бежать как минимум вдвое быстрее!”
Эта фраза из любимой книжки почему-то каждый раз приходила Лере на ум во время, как ни странно, неспешных прогулок по кривым улочкам Стэйфса.
Намного уместнее она бы звучала в Москве – там жизнь обязывала становиться стремительной в мыслях и действиях. Столица не выносит лентяев и даже мечтателем здесь надо оставаться с осторожностью. Большие расстояния, повышенные скорости. Не успел в одном месте – считай, весь день можно вычеркивать и переписывать дела заново в следующей графе. Затягивает, словно в водоворот.
В мегаполисе Лера врубала максималки с самого утра. Перебрав текучку в офисе, ехала на точки, встречалась с подрядчиками или моталась через весь город по личным распоряжениям начальника отдела или самого владельца бизнеса. Весь день в непрерывном движении, а главное – в страхе не успеть.
Доходило до того, что она не могла расслабиться, даже вернувшись поздно вечером в свою квартиру. Все казалось, сейчас позвонят с работы и снова куда-нибудь дернут. Нередко, кстати, так оно и случалось.
В Стэйфсе первое время ей становилось даже жутко, как если бы однажды она проснулась в постапокалиптическом городе. Развалин и погромов, конечно, здесь не было. Наоборот, теснившиеся по склонам утесов домики с тщательно выметенными крылечками и ухоженными клумбами умиляли своей почти кукольной аккуратностью. Но жизнь за их дверями, казалось, замерла, а то и вовсе покинула этот крохотный кусочек острова, который сам потерялся в туманах и облаках.
Ко всему Лера переехала в Англию поздней осенью, когда туристический сезон закончился, и улицы маленькой деревеньки с рыбацким прошлым в прямом смысле опустели.
Всего по подножию утеса было раскидано около трех сотен коттеджей. Но семьи, живущие в деревне постоянно, занимали от силы двадцать-тридцать домов. Остальные давно были выкуплены состоятельными южанами и использовались в качестве северных “дач” или сдавались туристам.
Осенью в деревне слышно было только чаек, да и те потихоньку оставляли насиженные утесы и перелетали на своеобразное зимовье – поближе к промышленным свалкам. Машины спускались вниз редко. Маленькие кафе и магазинчики сувениров открывались только по выходным. В будние же дни можно было пройти через всю главную улицу до самой набережной, гулко считая отшлифованные дождями и каблуками булыжники, и не встретить ни одной живой души.
Поначалу эта тишина давила на уши. А отсутствие обязательных дел, плана и отчетности вызывало у Леры внутреннюю тревогу, словно сейчас она упустит что-то важное, а потом никогда в жизни уже не наверстает. И прощай, квартальная премия и очередное формальное