Однако особенно обидно за картину Уотерхауса. Начать с того, что уже договорился о съёмке в галерее «Тейт Британия». Неловко получилось! И ещё жаль кое-каких собственных мыслишек. Если Леди из Шалотта, как считают, поплыла из мира романтической мечты в мир реальности, то эта убивающая её действительная жизнь воплощена на картине не в чуждом чарам чёрном челне. Этот чёлн такой же атрибут назревающей трагедии, как разомкнутая цепь, незаконченный гобелен, распятие и возле него погасшие свечи, две из трёх на носу челна. Да Леди и сама зачислила чёлн в этот круг символических образов, в соответствии с текстом баллады начертав на лодке своё имя. Считают, что Уотерхаус отступил от традиции прерафаэлитов, набросав пейзаж небрежно. Однако, если присмотреться, увидим, что пейзаж и сороки в нём, как единственные живые существа, на самом деле выписаны тщательно, а некоторая размытость обусловлена освещением: действие происходит на рассвете, именно он пригасил огонёк в фонаре до красного стебелька. Это рассвет, убийственный для мира мечты, тогда как ночная темнота, по словам Уистлера, дай бог памяти… Вот: «одевает берег реки поэзией, как пеленой, и убогие хибары растворяются в блеклом небе, и высокие трубы становятся часовнями и башнями, а склады – дворцами в ночи». Тогда-де «работник и интеллектуал, мудрец и сластолюбец, – все перестают понимать, как они уже перестали видеть, и Природа, которая пела в унисон, теперь поет свою изысканную песню только художнику, своему сыну и господину». А вот Уотерхаус, вот именно следуя традиции прерафаэлитов, изобразил природу вполне реальной, отчего неминуемая смерть жалобно поющей Леди из Шалотта кажется ещё более мистической…
«Достаточно», – скривил тогда ухмылку Бóрис и позволил своим мыслям вернуться к проклятому финансовому положению. Да, от такой беды не спрятаться. Он сам загнал себя в ловушку. Понадеявшись, что на видеолекциях заработает достаточно на новую квартиру, прежнюю он после развода оставил тогдашней жене. А в тот день стало ясно, что надежда не оправдалось. Что придётся не только искать себе пристанище подешевле, но и пристраивать коллекцию настоящих книг, где есть и раритеты ХІХ века, на склад. Да и пора было собирать чемоданы: до полудня оставалось всего полтора часа.
Что ж, с годами он привык перекантовываться в дешёвых отелях, а там пришлось смириться и с потерей книг, погибших вместе со всем складом в катастрофическом наводнении. Правда, получил за них страховку, да и в Сети они все давно висели. Подобрав в замену современные копии, продал своё маленькое собрание антиквариата. Подрабатывал оценщиком икон и изделий Фаберже и видел уже надёжную перспективу умереть в собственной квартире, когда судьба сделала новый крутой поворот.
Межмирный Судья поклялся себе самой