Меня морозом пробрало от такого анекдота.
Лет пятнадцать назад после какой-то ужасной пьяни ползал я по полу, разыскивая в бутылках каплю алкоголя. Я тогда увлекался Бодлером, грязь меня не пугала. И оптимизма было по уши. Ты проснулся, бессмысленно бормотал я себе. Ты проснулся, считай, это удача. Вон даже телефон трещит.
„Я слушаю, слушаю…“
И ровный голос: „В понедельник с утра… Третий этаж… кабинет такой-то…“
Ужасно прозвучало. Конечно, людей уже не расстреливают на заднем дворике Обкома партии, да и что я мог совершить такого? Ну, брал у Рябова фотокопию книги „Архипелаг ГУЛАГ“. В советские времена это тянуло лет на семь, не больше. Ну, Ася давала мне известный труд Доры Штурман. Он мне даже не понравился, но это тоже семь лет. „Почитай духов и держись от них подальше“.
Разыскивая сигареты, наткнулся в кармане на массивные золотые часы.
Никогда не было у меня таких часов. У меня даже знакомых с такими часами никогда не было. Поздно вечером, вспомнил я, мы заказали со Славкой и Корнеем котлету „Спутник“ в кафе того же названия. Золотых часов ни у кого не было. Из кафе мы перешли в гостиничный ресторан, там Корней отпал, но золотых часов все равно ни у кого не было. Зато подсели к столику какие-то злые русские тетки. Пришлось перебраться к скромному одинокому иностранцу. „Уи! Уи!“ Галстук с него я не срывал. Вспомнив это, сразу позвонил Славке: „У тебя есть золотые часы?“ – Славка ответил злобно. В том смысле, чтобы я отпал. – „Ладно. День какой сегодня?“ – „Может, суббота“. – „А я вчера брал у тебя массивные золотые часы?“ – „Нет у меня таких“. – „А Корней где?“ – „Да вон валяется на полу“. – „При нем были массивные золотые часы?“ – „Не знаю. Но при нем даже жены когда-то были“.
В субботу я еще пил, но в воскресенье вышел из штопора.
Славка всяко меня ободрял, даже учил известным тюремным песням.
„А я тебе веселую картинку нарисую для надзирателя“, – с фальшивой бодростью предложил Корней. Свои работы он никому не дарит, а тут такой щедрый жест: за пять минут изобразил трогательный летающий фаллос с крылышками.
„Что же это подумает старший надзиратель, когда Кручинин покажет ему твою картинку?“ – удивился Славка.
„А что подумает следователь, когда Кручинин выложит перед ним такие массивные золотые часы?“
Короче, в понедельник я оказался по адресу.
Деревянные скамьи. Ленин в кресле (картина). Обычные глупости.
Ничего интересного. До сих пор злюсь.
Рассказав анекдот, Тараканыч посмотрел на меня с сомнением:
– Какой коньяк предпочитаешь?
– Дагестанский.
– Почему?
– Он не паленый.
Тараканыч удивился. Наверное, он к коньякам подходил как-то не так. Невзрачный, но себе на уме. Корешей держал за тонированными стеклами, а сам старался.
– На какие средства баб содержишь?
– На