– Ты права. Уж принц не упустил бы возможности насладиться твоей болью. Клео, как же я его ненавижу! Всякий раз, когда он является проведать принцессу Люцию, прямо дождаться не могу, чтобы ушел наконец! Зверь он, вот что!
За неделю, миновавшую с кошмарного дня их помолвки, Клео почти не виделась с новым женихом. Он, кажется, и сам избегал невесты, и это ее вполне устраивало.
– Золотые слова, – пробормотала она. – Просто постарайся ему под руку не попадаться, хорошо? Кстати, а как ты из спальни Люции улизнула? А то я последнее время совсем тебя не вижу.
– Там с ней сейчас королева. Она меня, конечно, выставила вон, ну а я и не возражала. Как же мне хотелось в этом гадюшнике хоть одно дружеское лицо увидеть! А тут вдруг ты прямо навстречу…
Клео подавила невольную улыбку. Верно, гадюшник. Лучше не скажешь!
– И я ужас как рада повидаться с тобой, – сказала она. – За весь день первый луч света!
Девушки стояли в начале длинного коридора, и Клео машинально обводила глазами череду больших портретов представителей династии Беллос. Встретив взгляд нарисованных глаз отца, Клео не смогла отвернуться. Он умер у нее на руках, истек кровью из раны, полученной при штурме замка. Испуская последний вздох, он вручил ей перстень, передававшийся в их семье из поколения в поколение. Согласно преданию, этот перстень мог каким-то образом помочь отыскать Родичей. Отец надеялся, что при посредстве их магии Клео сумеет сокрушить короля Гая и вернуть трон. А потом он умер и не успел ничего больше ей рассказать.
Клео верила, что ей досталось кольцо, некогда принадлежавшее волшебнице Эве. Его обладатель мог прикасаться к Родичам, не подпадая под искажающее влияние мощи элементалей, заключенной в утерянных кристаллах. Клео спрятала кольцо в своей комнате, за камнем, неплотно державшимся в стене. И повадилась целыми днями просиживать в библиотеке, отыскивая в книгах крохи сведений, которые позволили бы ей рассчитать следующий шаг. Отец так в нее верил! Гораздо больше, чем она сама в себя. Как же она теперь могла его подвести?
Мира коснулась ее руки. Глаза девушки успели просохнуть.
– Ты пытаешься быть такой сильной, но я-то тебя знаю. Знаю, как тебе не хватает его. Как ты скучаешь и скорбишь по Эмилии… Мне тоже очень плохо без них. Позволь себе поплакать, это поможет. Поплачь, а я тебя обниму…
Клео тяжко сглотнула. Сердце окутала теплая волна благодарности – за то, что рядом была подруга, хорошо понимавшая ее боль.
– Когда я сюда прихожу, – сказала она, – я стараюсь не вглядываться в их лица. Когда я их вижу, я… – Ее голос прервался, она судорожно вздохнула. – Как странно! Иногда горе так застилает мне глаза, что я просто ничего впереди не вижу, лишь черноту. А потом вдруг злюсь на них, жутко злюсь, что они ушли и оставили меня справляться в одиночку… Я знаю, звучит так, словно я о себе только и думаю, но я же не виновата, что именно так себя чувствую. И поэтому…