– Ах, – с горечью сказал Никола, – похоже, я ничего не значил в твоей жизни. Понятно, ты ни разу не вспомнила обо мне за эти годы.
– Конечно, – спокойно ответила Анжелика. – У меня были другие дела, и я не вспоминала какого-то пастуха.
– Дрянь! Остерегайся таких слов! – вне себя прокричал Никола. – Этот пастух теперь твой господин! Ты моя!
Он кричал еще что-то, но Анжелика уже спала. Не тревожа ее, этот далекий голос приносил ощущение грубого, но благодетельного покровительства.
Вдруг Никола умолк.
– Да, – сказал он вполголоса. – Совсем как прежде, когда ты засыпала во мху в самый разгар наших ссор. Ну что же, спи, моя птичка. И все-таки ты – моя. Тебе не холодно? Может, тебя накрыть?
Ее веки едва заметно дрогнули. Он взял роскошную накидку из прекрасного сукна и набросил на нее. Потом с нежностью боязливо коснулся рукой ее лба.
Комната действительно производила странное впечатление. Сооруженная из больших камней, как сторожевая башня, она была круглой, и свет с трудом проникал в нее сквозь зарешеченную бойницу. Ее загромождали самые разнообразные предметы – от изысканных зеркал в рамах черного дерева или слоновой кости до старых железяк, вроде молотков, лопат и ржавого оружия.
Анжелика потянулась. Еще не совсем проснувшись, она с изумлением смотрела вокруг. Затем встала и взяла зеркало. В нем отразилось незнакомое бледное лицо, с испуганными и слишком неподвижными, как у злой кошки, подстерегающей добычу, глазами. При свете заходящего солнца молодая женщина разглядела свои потускневшие спутанные волосы. В страхе она отбросила зеркало. Эта девушка с затравленным и померкшим взглядом не она!
Что происходит?
Почему в этой круглой комнате так много вещей? Шпаги, кастрюли, сундуки, наполненные всякой всячиной, шарфы, веера, перчатки, украшения, трости, музыкальные инструменты, грелка для постели, груды шляп, а главное – сваленные в груду на кровати, где она спала, плащи и накидки.
Единственной мебелью оказался инкрустированный ценными породами дерева изящный платяной шкаф, который, казалось, сам дивился, как очутился в этих сырых стенах. Прикоснувшись к поясу, Анжелика нащупала что-то твердое. Потянув за отделанную кожей рукоятку, она вытащила тонкий кинжал. Где же она могла его видеть? В своем тяжком и мучительном кошмарном сне, когда луна жонглировала черепами.
Его держал в руке смуглолицый человек. Потом нож упал, и Анжелика подобрала его в грязи, пока двое бандитов, сцепившись, катались по земле. Так знаменитый нож Родогона оказался у нее в руках. Быстрым движением она спрятала его под корсаж. Мысли ее путались. Никола… Где Никола? Она подбежала к окну и сквозь решетки увидела Сену, ее медленные зеленые волны под затянутым тучами небом и бесконечно снующие по ней лодки и баржи. На утопающей в сумерках противоположной стороне Анжелика разглядела Тюильри и Лувр. Видение прошлой жизни потрясло ее и убедило, что та безумна. Никола!
Но где же Никола?
Она кинулась