Было холодно, но снег под ногами таял. Похоже, забравшись в самое сердце весны, он не имел права пролежать хотя бы сутки.
Сделав дело, Алик вернулся к домику.
– Пойдём, машину проверим, – проворчал Пашок.
Алик повиновался:
– Пошли. А где Артём?
– Застрял чё-то. Х** с ним.
Они направились к едва видной тропинке справа от домика. Остановившись, долго пытались закурить, зажигалка тухла на ветру. Их увидел Артём, вышедший из-за домика, и подбежал к ним:
– А вы куда? – спросил он.
– Машину проверить, – ответил Пашок. – А ты чё там возился? Дрочил, что ль?
Артём на это ничего не ответил, только недовольно нахмурил брови.
– Шучу, – выдохнул Пашок сквозь сдавленный смех. – Батюшкам этим нельзя заниматься. Пошли с нами, если хочешь.
Он повернулся и пошёл по тропинке. Алик и Артём последовали за ним. Шли молча. Пашкова «девяностодевятая» была недалеко – тропинка привела на лесную дорогу: там она и стояла, засыпанная снегом. Пашок заботливо смахнул его рукавом с лобового стекла, капота и крыши.
– Ничего, – сказал он. – Толкнём и вылезем. Пошли назад.
Также молча они вернулись к домику. В окошке тускло виднелся теперь уже какой-то родной огонёк, вдруг напомнивший Алику окна его квартиры. Иногда он возвращался среди ночи и, глядя на них, переживал о том, что там дома. Трезва ли мать? В добром ли она настроении? Одна ли она? Будет ли эта ночь для него уютной в собственном доме? Другие окна почему-то вызывали чувство зависти, а свои всё равно были родными, что бы там ни происходило за их стеклами.
Но, войдя в домик, Алик понял, что не может здесь больше оставаться. Подобное чувство гнало его часто и из собственной квартиры. И тогда он уходил и пропадал где-нибудь дня два-три, ночуя у приятелей или вообще у случайных знакомых, или гуляя ночь или даже две. С помощью алкоголя время проходило незаметно. А потом чувство отчуждения само собой рассасывалось, и он возвращался.
– А мы вас не дождались, ещё по стаканчику себе налили, – сообщила Наташа, увидев Пашка.
– Ну, мы вас догоним, – весело ответил тот. – Скоро поедем. Там вроде стихать начало.
– Ну, может, тогда сейчас поедем, а то нажрёмся и… – с тревогой начал Кирилл.
– Ты ещё не зуди! – отмахнулся Пашок. – Часок посидим и поедем. Вон Наташка уже не торопится никуда, а куда мне торопиться? Наташ, давай я у тебя в общаге заночую!
– Тебя не пустят, – сказала она подавленным голосом.
– А я залезу, как в прошлый раз! – его глаза заблестели.
– Не надо! – капризно захныкала она. – Меня выгонят из-за тебя.
– Ну и ладно, – он принялся разливать вино. – Ночью лучше ехать. Сейчас сколько?
Кирилл поспешно глянул на часы:
– Полдевятого.
– К одиннадцати в А. будете точно, на.
Алик, увидев, что Пашок взял его стакан, предупредил:
– Я не буду больше, Паш. Я же говорил.
– Да ладно, не ломайся,