Божественные струи французского шампанского! Но было и отечественное – «Цимлянское вино», красное, густое:
Да вот в бутылке засмолённой,
Между жарким и бланманже,
Цимлянское несут уже…
И ароматное из донской лозы, «Донское игристое»:
Приготовь же, Дон заветный,
Для наездников лихих
Сок кипучий, искрометный
Виноградников твоих.
Иногда мог позволить себе поэт и бокал мозеля – белого вина зеленоватого оттенка, приготовлялось из винограда, что рос в долине немецкой реки Мозель; и рюмку горского – кавказской мадеры.
«Отобедали вместе глаз на глаз, – пишет Александр Сергеевич, – (виноват: втроем с бутылкой мадеры)».
А в Молдавии приходилось довольствоваться местным бессарабским вином, вероятно, слишком низкого качества, чтобы быть воспетым в стихах. Схожего мнения придерживался и приятель Пётр Вяземский: «Самолюбие как пьяница; сперва пои его хорошим вином, Моэтом, а там, как хмель позаберёт, подавай и полушампанское и Цимлянское, на старые дрожжи всё покажется хорошо».
В отчем Михайловском няня Арина Родионовна, встречая кудрявого любимца, щедро уставляла обеденный стол настойками и наливками, яблоками, земляникой и мёдом.
Памятный приезд Ивана Пущина к опальному лицейскому другу. По пути в зимнее Михайловское, проезжая ночью через Остров, он купил три бутылки клико, что и были распиты вместе с Пушкиным. В старом дедовском доме гулко звучали тосты за дружбу, за Лицей, за Русь!
Зажжём огни, нальём бокалы;
Утопим весело умы…
И однажды-таки – исторически достоверный факт! – Пушкин пил за здравие государя. Случилось то 19 февраля 1832 года в особняке на Невском проспекте, где праздновалось открытие книжной лавки Смирдина. Вот как о том событии сообщала читателям газета «Русский инвалид»: «На сей праздник приглашено было до 120 русских писателей… На одном конце стола сидели И.А. Крылов, В.А. Жуковский, А.С. Пушкин, князь П.А. Вяземский… Первый тост Николаю Павловичу (Николаю I – Л.Ч.)… Бокал за здоровье всех живущих ныне Поэтов, Прозаиков, Сочинителей, Переводчиков и Издателей – был последним».
Но есть и более раннее свидетельство: Бенкендорф передаёт государю, что поэт «говорил в Английском клубе с восторгом о Вашем Величестве и понудил лиц, обедавших с ним, пить за здоровье Вашего Величества».
Как-то забылось, что именно Николай I дал Пушкину способ зарабатывать на жизнь поэтическим трудом! Благодаря императору поэт получал государственное жалованье, был допущен к работе в архивах. И не остался неблагодарным: «…Царь… взял меня в службу, т. е. дал мне жалованье и позволил рыться в архивах для составления “Истории Петра I”. Дай Бог здравия царю!»
Не мог Александр Сергеевич покривить душой перед приятелем, сообщая любезному его сердцу Нащокину радостную весть: возглас поэта полон искренней благодарности! Верно, схожей с теми, ныне неведомыми пушкинскими тостами за государя.
Бокалы,