Особо превосходной считалась кухня московского Английского клуба, завсегдатаем коего числился и Пушкин. Клубным поварам строго предписывалось: «Провизия для приготовления столов должна быть покупаема всегда и вся вообще лучшая, а говядина, ветчина, солонина и телятина для жареного отлично хорошая; рыба же непременно живая…» Помещики из провинции присылали сюда на выучку доморощенных поваров, дабы те постигали тонкости столичного кулинарного искусства.
Дома же Пушкин любил еду простую и здоровую: зелёный суп из щавеля или молодой крапивы с крутыми яйцами, рубленые котлеты со шпинатом, ботвинью – холодную похлёбку из кваса со свекольной ботвой, шпинатом, крапивой, слегка отваренными заранее, зелёным луком и осетриной. Подавались на стол любимые поэтом печёный картофель и мочёные яблоки. Как замечал шутя князь Вяземский: «Мочёным яблокам также доставалось от него (Пушкина) нередко».
И наконец, краса русского стола – блины! Особо жаловал поэт крупитчатые розовые со свёклой, да и гречневые не обходил своим благосклонным вниманием.
Они хранили в жизни мирной
Привычки милой старины;
У них на Масленице жирной
Водились русские блины…
«– А блинков? – сказала хозяйка.
В ответ на это Чичиков свернул три блина вместе и, обмакнувши их в растопленном масле, отправил в рот, а губы и руки вытер салфеткой…»
Блины пеклись иногда с луком и яйцами. Любимы были блины с припёком, когда испечённый блин, не снимая со сковороды, намазывали творогом с яйцами и слегка припекали.
Славная цыганка Таня вспоминала, как однажды Пушкин заехал к ней на Масленицу: «Дядя побежал, всё в минуту спроворил, принёс блинов, бутылку. Сбежались подруги, – и стал нас Пушкин потчевать: на лежанке сидит, на коленях тарелка с блинами, – смешной такой, ест да похваливает: “Нигде, говорит, таких вкусных блинов не едал!”, шампанское разливает по стаканам…»
Будучи в деревне, Пушкин еде придавал и вовсе малое значение. Особенно когда приходило божественное вдохновение.
«Просыпаюсь в 7 часов, пью кофей и лежу до 3 часов… Недавно расписался и уже написал пропасть, – пишет он супруге из Болдина, – в 3 часа сажусь верхом, в 5 ванну и потом обедаю картофелем да гречневой кашей. До 9 часов – читаю. Вот тебе мой день, и все на одно лицо».
Как удачно имя героини поэмы, что явилась на свет чудотворной Болдинской осенью, рифмуется с любимой… кашей!
Всем домом правила одна Параша,
Поручено ей было счёты весть,
При ней варилась гречневая каша…
А это письмо жене уже из Михайловского: «Ем я печёный картофель, как маймист (петербургское прозвище финнов – Л.Ч.), и яйца всмятку, как Людовик VIII. Вот мой обед».
Красавице Анне Керн помнилось, как счастлива была Надежда Осиповна, исполненная материнской гордости, встречая Александра в своём доме: «Она заманивала его к обеду печёным картофелем, до которого Пушкин был большой охотник».
Не