На другой день Никита поплёлся на ярмарку один без своего нового друга. Похмелье и депрессия не позволили Клюквину составить ему компанию. Анатолий с утра на выходе из гостиницы сказал, что хочет навестить в столице своего какого-то дальнего родственника, отлежаться у него и вечером поехать на свою малую родину, «родину с маленькой буквы», как он выразился.
У Никиты шумело в голове, шумело от боли и одновременно от приятного чувства успеха. Его книгами интересовался народ. А к обеду к нему пожаловал журналист в модной рыжей куртке, джинсах и круглых очках. Этот тип показал удостоверение. В удостоверениях Никита ничего не понимал. Журналист сказал, что представляет какое-то крупное московское издание. За спиной журналиста скапливались зеваки, желающие лицезреть в живую интервью с подающим большие надежды молодым писателем. Журналист записывал интервью на диктофон.
– Никита, не кажется ли вам, что детективный жанр уже изжил себя, исчерпал? – задал первый вопрос журналист.
– Нет, – просто ответил Никита.
Журналист ехидно хмыкнул и перешёл к следующему вопросу:
– Ладно, тогда, можете ли вы в двух словах определить, чем вы отличаетесь от многочисленных Донцовых, Марининых и прочих Акуниных?
Никита выдержал паузу, после чего парировал интервьюера встречным вопросом:
– Вы читали мои книги?
– Читал, – неуверенно промямлил журналист.
– И? Разве я похож на Маринину или Донцову?
– Разумеется, нет; у вас есть некий налёт оторванности от реальности и больше непредсказуемости.
– Видите, вы сами ответили на свой же вопрос.
Журналист был повержен и уничтожен. Кто-то позади него звонко зааплодировал, а женский тонкий надрывный голос воскликнул:
– Гений!
Это было чудо, сон. Никита думал, что успех он сейчас может потрогать руками; успех, словно плотным невидимым облаком, обволакивал его и всё вокруг него в радиусе десяти метров. Книги его разбирались ещё быстрее. У малахольного юноши по виду студента не хватало денег на экземпляр. Бедняга перебирал в ладони мелочь и купюры, и снова шарил в карманах куртки и помятых брюк в надежде наскрести на книгу. Никита подарил ему свой роман бесплатно, оставив в нём дарственную запись: «На счастье! Никита Осипов». Коротко и просто.
После этого счастье предстало перед Никитой в образе златокудрой девы. Сама Евгения Радова подошла к нему, к его прилавку. Её не интересовали книги – она смотрела на Никиту. Он поймал взгляд её ядовитых зелёных глаз и пропал. Это была звезда. Она легко улыбнулась, прервав глупое молчание вопросом:
– Знаешь меня?
– Знаю.
– Ты Никита Осипов – подающий большие надежды детективщик?
– Да.
– Пригласишь девушку на ужин?
– Я тут в Москве ничего не знаю, я не местный.
– Это легко исправить. Поехали.
– Прямо сейчас?
– Слабо?
– Едем.
И