– Сегодня явно не мой день, – жаловался он соседу.
На что Никита только сочувственно пожимал плечами.
Мимо писателей-провинциалов прошла женщина в красивом синем платье с золотистыми волосами, измерив по пути презрительно снисходительным взглядом Никиту и Клюквина. Так, во всяком случае, показалось Никите. Когда она скрылась из вида, Клюквин язвительно заметил:
– Женька Радова. Сучка та ещё. Красивая она, но дура.
– Кто это? – спросил Никита.
– Ты, что, брат, не знаешь Радову?! Совсем оторвался от реальности, витая в своих высоких материях?
– Нет, не знаю.
– Ну, ты даёшь! Впрочем, завидую тебе. Ты совсем телек что ли не смотришь?
– Редко.
– Правильно, так и должен поступать настоящий писатель. А ты знаешь, какая у неё настоящая фамилия?
– Какая?
– Перепёлкина. Каково?
Никита пожал плечами.
– Ну да. Причём тут фамилия? Разве в фамилии дело? Важен талант. А где скажи мне Перепёлкина, и, где талант? – не унимался Клюквин.
– Что она написала-то? – поинтересовался Никита.
– Да ахинею какую-то, женские детективы и один шпионский роман. Думаю, что и не она всё это написала – негры помогли, постарались за неё.
– Как же ей удалось стать известной?
Клюквин горько усмехнулся.
– Это теперь делается проще простого. Она – это проект. Какой-нибудь папик забашлял издательству кругленькую сумму – оно и радо раскручивать её по всем направлениям. Тебе она нравится?
– Красивая она.
– Но нам не по зубам такая цыпочка. Надо быть реалистами.
К вечеру Клюквин напросился к Никите в гости в гостиницу. Накануне он провёл ночь в хостеле, а на следующий день вечером ему надо было уезжать на родину. В номере Никиты имелись две отдельные кровати.
– Не бойся я нормальной ориентации – приставать не буду, – заверял Клюквин Никиту.
В номере он извлёк из своего старого походного рюкзака бутылку водки и консервы.
– Какой писатель без алкоголя. Это даже как-то безнравственно что ли и противоестественно, –