Николай после отпуска летел с женой из Сочи в Красноярск, в Москве пересадка. Прибыли в столицу утром, рейс в Красноярск ночью, жена захотела в Третьяковку. А там Саня собственной персоной.
– Коля, ты как здесь? – удивился Саня.
– Из Сочи, пересадка в Красноярск, вот моя жена. А ты?
– Да я в Балашихе.
Николаю будто на ухо шепнули. И он шепнул Сане:
– КУОС?
Саня с удивлением посмотрел на него:
– С чего ты взял?
– Я ведь опер, – сказал он, по реакции друга понимая, попал в точку. Саня – комитетчик.
КУОС – курсы усовершенствования офицерского состава КГБ.
После этого они несколько раз созванивались, но не пересекались. Саня работал в Канске, Норильске, а Николая направили начальником оперативного отдела в Курагино. Оттуда командировали с отрядом МВД «Кобальт-2» в Афган. В конце марта 1981 года, пройдя предвоенные двухнедельные курсы в Ташкенте, полетел в Мазари-Шариф, откуда направили на границу с Туркменией в Меймене (провинция Фарьяб), на оперативно-агентурную работу, которая хоть в Курагино, хоть в Африке, хоть в Афганистане одинаковая.
Афганистан был разбит на несколько зон, в каждой несколько групп «Кобальта» численностью тринадцать-четырнадцать человек. Николая назначили заместителем руководителя группы. На войне как на войне, без раскачки приступили к делу. Использовали наработки своих предшественников, до них в Афгане был «Кобальт-1», новых агентов вербовали. Кобальтовцы по легенде гражданские специалисты, посему погон не носили, звали друг друга или по именам или по кличкам. Николай с чьей-то лёгкой руки стал Кастро. Он действительно походил на пламенного революционера, особенно с бородой. Такой же чёрноволосый, глаза горят и огневой темперамент.
Меймене русские тоже переименовали, не из соображений конспирации, посчитали, для большой деревни (менее шестидесяти тысяч жителей) такое название слишком громкое, Мейменовка больше по чину.
Работали афганские агенты за башиш, самый почитаемый его вид – деньги (имелся специальный фонд), с удовольствием брали продукты – печенье, сгущёнку, сахар. Но попадались идейные. Из таких был Карим, солдат тюремной охраны. Тюрьма – место бойкое, туда стекалась самая разная информация. Со всей округи приезжали родственники осуждённых, повидать сидельцев, подкормить – рацион у заключённых более чем скудный. Пришедших запускали во двор тюрьмы, а где люди, там разговоры. Карим приносил дельную информацию. Однажды пришёл к Николаю и увидел у переводчика Мухриддина цитату на арабском языке из Корана. Мухриддин таджик грамотный, знал фарси, писал на арабском. Карима с русским языком плохо дружил, словарный запас ограничивался парой десятков слов, зато по-арабски читал. Не на шутку разволновался, заметив на столе у советского переводчика изречение из Корана. Раскипятился: «Мухриддин – плёхо!» Категорически отказался работать с «плёхо». «Мухриддин – враг! – гвоздил переводчика, с трудом подбирая русские слова. Он хотел раз и навсегда заклеймить переводчика, но русского языка