Мать еще раз поддернула меня за руку, я обернулся, а уж перед нами был прилавок, заваленный сапогами разных размеров. Мать приценилась, я померил – и вот на мне новые сапожки. Мы пошли обратно, а я все смотрел назад – где те всадники на красивых конях?
А пока все мои мечты были о школе. Вечером, лежа в кровати, я замирал от истинного счастья от стоящих возле кровати моих сапог. Долго я не мог заснуть, и вот уже моя заветная звезда взошла на небе и смотрит на меня с высоты через открытое окно, будто что-то хочет сказать. Свет от нее тусклым блеском ложится на мой ранец. И он ждет, когда я понесу его в школу. Я глянул на шашку, что на стене висит и на нагайку. Я казак, даже если и пойду в школу. Уже засыпая, я вспомнил ребят, торгующих водой и бравых юнкеров. Вот это осталось со мною на всю жизнь. Даже умирая, я вспомню все это и еще желтый дом, который я, спускаясь к парому, увижу. В нем я раньше видел человека, а сейчас пустые на окнах решетки.
15
Болезнь неожиданно свалила меня в постель. Развитие ее шло так быстро, что я слабел и худел на глазах. Все, что я съедал, выносилось тут же из меня с поносом. Тетка Лукерья сбилась с ног, готовя мне всякие снадобья, но все тщетно. Болезнь не собиралась отступать. А уж мать и вовсе потеряла голову окончательно. Не смог помочь и врач из города. Тогда дядя Андрей пригласил врача из Губернска, но его лекарство заметного облегчения не принесло. Состояние мое оставалось тревожным. Бутин вызвал по телеграфу моего отца. Отец явился в тот день, когда было назначено переливание крови. Кровь взяли у моего отца. Я был в это время в Губернске, и мать была в неведении, что со мной происходит и, вообще, жив ли я. Отчаявшись, она поехала в стойбище бурятов – кочевников к их шаману. А в это время меня привезли. Собственно меня – то и не было вовсе, были лишь кожа да кости. Живыми были лишь одни глаза. Хорошо, что в доме не было матери- с ней было бы плохо.
Дед Дауров в годы своего атаманства в глухой степи познакомился с кочующими бурятами и с их шаманом. Я смутно помню – скорее со слов матери – как однажды в светлый зимний день посреди нашего двора неведомо откуда появился человек в ватном бурятском халате. Космы волос ветер выбивал из-под шапки. Кривоногий, он твердо направился к крыльцу, придерживая под мышкой какой-то сверток. Наш злой пес на этот раз даже не подал голоса на чужого человека. Мать быстро впустила пришельца в дом и повела, было, его в свою комнату, но он пошел к деду.
– Ну, где там ваш Дмитрий… Донской! – открыв дверь к деду, проговорил бурят, не снимая малахая. – Знаю… знаю, как ваш Дмитрий Донской разбил нас, монголов. Мы все помним…
Пробыл он у нас недолго. У деда, о чем-то беседуя, раскурили по трубке. Потом негромко в присутствии тетки Лукерьи с матерью, передав