– Найтингейл, довольно пить, – нацелил палец Николас Брей. Незачем лишаться сна ветерану. – Приготовься заступить в караул.
Всех сморил тяжелый сон. Путешествие по морю, трудная поездка верхом и засада взяли свою дань – как и забродивший сидр, способный дочиста объесть до самых костей крысу, свалившуюся в чан.
Найтингейл чувствовал себя несправедливо обиженным за то, что караульным поставили его, но треволнения дневной резни еще бурлили в крови, и он понимал, что вряд ли уснул бы, даже если бы остался среди спящих. Когда они вернутся к необстрелянным лучникам, дожидающимся на берегу, он уж порасскажет об атаке. За эль в таверне заплатят те, кто еще не сталкивался с опасностью. Молодым парням нужны советы лучников-ветеранов – и теперь он в их числе. Ветеран-лучник.
Распахнув камзол, он выудил украдкой вынесенный глиняный кувшин.
В ранний предрассветный час к амбару подкралась группа людей – не солдат, а вилланов[9], возмущенных предательством некоторых из нормандских баронов. Оружия для сражения с англичанами у них не было, но они не желали уступать, не попытавшись убить хотя бы нескольких захватчиков. Они следили, спрятавшись в саду неподалеку, как всадники и лучники обшаривают и захватывают их дома. Они не думали, что англичане так напьются, но к исходу ночи эта догадка наконец снизошла на них. Ветерок им способствовал, и они оказались с подветренной стороны от лошадей. Крестьяне не осмеливались пробраться слишком далеко в деревню из страха поднять на ноги лучше вооруженных кавалеристов, спавших поближе к своим коням во дворе усадьбы.
Селяне увидели, что двери амбара уже закрыты, на посту стоит лишь один человек и англичане внутри пребывают в неколебимой уверенности, что маловероятное вооруженное нападение могут запросто отразить кавалеристы и лучники, размещение которых в деревне превращалось в естественную западню для любых атакующих сил. Но эти селяне были вооружены только своей ненавистью к англичанам и предателю Готфриду д’Аркуру. Они помялись на месте. Кому из них достанет отваги подкрасться к часовому и заставить его умолкнуть? И застряли на этом вопросе – ввязаться в стычку не осмеливался ни один. А потом ответ пришел сам собой. Караульный поднялся на ноги с места, где сидел, прислонившись спиной к доскам амбара, и сделал несколько неуверенных шагов вперед, оставив лук у стены. Крестьяне переглянулись. Лучник был юн. И пьян.
Через несколько ярдов юноша остановился, и послышалось ровное журчание струи мочи, разбивающейся о землю. Один из крестьян, прихвативший в качестве оружия мотыгу, набравшись храбрости, шагнул из тьмы и с широким замахом ударил древком с металлическим наконечником лучника по голове. Юноша рухнул.
Ободренные этим успехом, вилланы тихонько подкатили к дверям амбара воз с сеном, чтобы никто из находящихся внутри не смог выбраться, и навалили сухое до хруста сено по всей его длине. Остальное доделают высокие сухие кусты и трава вокруг