Но они вскоре нашлись. Случилось то, что должно было случиться…
Несмотря на явно демонстративный антисоветский характер довоенной Варшавы и её буквально бульварно-панельное заигрывание с западным соседом по имени – Берлин, кавалер проигнорировал приставания дамы сомнительного качества с позиций расовой теории.
Отношение нацистов к полякам, как ветви славянства, которое они считали «недочеловеками», хорошо продемонстрировал гитлеровский разведчик Вальтер Шелленберг в книге «Лабиринт».
Он писал, что в 1940 году намеревался жениться во второй раз и как член СС был обязан представить «аненпапир», или удостоверение о расовой родословной. При этом он обнаружил, что мать его невесты была полькой. Это должно было затруднить получение официального разрешения на брак, так как Шелленберг слишком хорошо знал, как в то время руководство нацистской партии относилось к Польше и полякам. Их не признавали за людей.
Но шеф СС по непонятным причинам смилостивился. «Через четыре дня, – пишет Шелленберг, – я получил копию приказа Гиммлера главному управлению по делам поселений и расы («Рассеунд Зидлунгсхауптамт»), в котором содержалось официальное разрешение на мой брак».
Эта «помощь» в его женитьбе была исключением из правил.
Но вернемся к теме. В скором времени германский солдат вторгнется уже в качестве оккупанта в Польшу. Но это случится несколько позже, а пока только что поляки завершили успешные для себя, но жесткие для Советской России переговоры в Риге. Однако «ясновельможным панам» всё время хотелось чего-то большего – аппетит разгорался во время «переговорной еды».
Руководителям Польши казалось, что их страна скоро сделается дирижером не только в Восточной, но и в Центральной Европе. Вообще её внешнеполитический вектор в начале 20-х годов был направлен на создание военно-политического союза в этом регионе под своим руководством.
Лях, эк, куда метнул, – говорили в политических кругах европейских стран.
Замысел этой явной глупости состоял из идеи, как полагали польские «политические стратеги», с одной стороны, создать рычаг давления на Советскую Россию, а с другой – повлиять на Англию и Францию таким образом, чтобы Польше был предоставлен статус великой державы.
18 августа 1939 года польский посол в Париже Юлиуш Лукасевич в беседе с министром иностранных дел Франции Жоржем Бонне заносчиво заявил, что «не немцы, а поляки ворвутся вглубь Германии, в первые же дни войны».
Как отмечал в своей книге американский исследователь Хенсон Болдуин, в годы войны, работавший военным редактором «Нью-Йорк таймс»:
«Они (он имел в виду поляков. – Авт.) были горды и слишком самоуверенны, живя прошлым. Многие польские солдаты, пропитанные военным духом своего народа и своей традиционной