Однако в советское время даже таким уважаемым руководителям как Филипп Афанасьевич квартиры "на хобби", пусть даже такое, как оркестр, не выделяли. Квартиру могли предоставить, в частности, преподавателю важного для сельхозтехникума направления.
Например, земледелия.
Или животноводства.
Мать Семёна полностью отвечала вышеупомянутым критериям.
Ради того, чтобы иметь в оркестре хорошего баяниста – аккомпаниатора, Филипп Афанасьевич добился, чтобы Людмиле Павловне Бочковой и всей её семье в Колывани предоставили трехкомнатную квартиру в новом доме.
Переезд в Колывань Сёмка, внезапно оторванный от друзей и от тайги, переживал тяжело. В новой школе как-то сразу не сложились отношения с учительницей английского языка. Другой ли учебник был тому виной, или "англичанке" просто не понравился вертлявый новичок – об этом Семён так никогда и не узнал. Английский – прежде самый любимый Сёмкин предмет – неожиданно стал для подростка "территорией боли".
И Сёмка стал прогуливать уроки иностранного языка....
Школьные мальчишки с "пониженной социальной ответственность", двоечники и хулиганы – моментально вычислили в забитом "новеньком" "жертву" – человека, о которого можно безнаказанно "чесать кулаки".
Что они и делали при любом удобном случае.
Семёну были дико и непонятно, почему несколько парнишек – его ровесников, совершенно не знакомых с ним, которым он никогда и ничего плохого не делал, вдруг зажимали его где-нибудь в кленовой аллее, или за школой и немедленно, всей кодлой кидались его бить.
Разумеется, став старше, Семён Аркадьевич разгадал нехитрую "математику" малолетних подонков.
Семён был приезжим; друзей в Колывани у него еще не было. Семён в тринадцать лет "пошел в рост", был тонким и длинным, физически развитым не так, как большинство сверстников. А еще Семёна выдавал взгляд. Затравленный взгляд мальчишки, у которого дома все очень и очень плохо.
Несовершеннолетние негодяи били Сёмку только потому, что его можно было бить, не опасаясь возмездия за содеянное.
В Колывани отчим лютовал почти как в Гурьевске.
Понимая свою высокую значимость в положительных переменах в жизни семьи он вновь, не раздумывая, "учил" Семёна жизни, при каждом удобном (и неудобном – тоже!) случае. В качестве предмета для "корректировки" поведения пасынка годилось всё. Семёна били кулаками, скалкой для теста, стеклянной трехлитровой банкой, шваброй, вилами, тяпкой.... Всем, что могло подвернуться под руку....
Единственным отличием Колывани от Гурьевска стало то, что отчим не бил Семёна на улице. Соседний подъезд был, в хорошем смысле этого слова, "ментовским". В нем дали квартиры офицерам среднего звена местного отдела внутренних дел – капитанам, майорам.... "Лёня" просто боялся, что за расправу над пасынком он уже так легко, как в Яново, не отделается.
Учеба тоже "покатилась вниз".
Седьмой класс для Семёна стал худшим временем в его жизни.
Драки