и неведомой беде,
и молю о диком вепре,
только нет его нигде.
ничего не знаю, кроме
постулата одного…
хочешь буду без всего?
нет! не надо ничего!
если ты поднимешь юбку,
обнажится вдруг нога.
ты, душа моя, голубка,
мне и в юбке дорога.
если юбки будешь без ты,
закричу я: «ой-ёй-ёй!
я стою на крае бездны!
лучше ты иди домой».
и добавлю: «слушай, вот как:
нам с тобою не резон —
я воняю пивом-водкой.
ты же пахнешь, как газон!»
нет, не выдержать сравненья
мне с тобою…
лес в тоске.
ужас стынет в отдаленьи.
боль беснуется
в виске.
дума № 5
Антон Компотов
не живёт:
в деревне Сланцы
во граде Пскове
в столице пяти морей
в пещере холодной и дикой
во глубине сибирских руд
в пруду где плавают форели
в стране несбывшихся надежд
в далёком сумрачном краю
в пустыне зноем раскаленной
в охрипшем голосе кукушки
в томленьях грусти безнадежной
в тревоге шумной суеты
«ходят люди по траве…»
ходят люди по траве
ходят как поют
у Антона в голове
птицы гнезда вьют
Музыка разговора
«музыка…»
МУЗЫКА
РАЗГОВОРА
ВЛЮБЛЁННЫХ
ГЛУХОНЕМЫХ
«глазами ветра…»
глазами ветра
посмотрел
ты отвернулась:
– не люблю норд-ост…
«сидит на полу…»
к фотографии Елены Гуро
сидит на полу
в руках кисти
за спиной у неё
этюд
за спиной у этюда
окно
за спиной у окна
МИР
сидит
на холодном полу
маленькая девочка
с путешествующим взглядом
великое дитя
неизвестного возраста
мать всему
«сталагмиты…»
сталагмиты
растут из прошлого
сталактиты —
из будущего
в миг моей смерти
они встретятся
в настоящем
и наступит
небытие
вечности
«прогорклое серое небо…»
Олегу Осипову
прогорклое серое небо.
чайки летят.
грусть.
«в свой кокон…»
в свой кокон
не люблю я залезать
но только в нём
могу я не бояться
себя любимого…
«пью очень редко…»
пью очень