НИКОЛАС Никльби, сын.
КЭТ Никльби, сестра.
РАЛЬФ Никльби, родной дядя, богатый делец, ростовщик.
НЬМЕН НОГС, клерк – секретарь Ральфа Никльби.
МИСС ЛА-КРИВИ, художница.
СКВИРС Уэкфорду, владелец школы в Йоркшире.
СМАЙК, воспитанник школы.
ФРЕДЕРИК ВЕРИСОФТ, лорд.
МАДАМ МАНТАЛИНИ, хозяйка дамского салона.
ЧАЛЬЗ ЧИРИБЛ, купец.
НЭД ЧИРИБЛ, брат – близнец.
ФРЭНК ЧИРИБЛ, племянник.
МИСТЕР БРУКЕР.
МИСТЕР СНАУЛИ.
МИСТЕР БРЕЙ.
МИСС БРЕЙ, дочь.
ФИБ, служанка.
АКТ ПЕРВЫЙ
Сцена первая
РАЛЬФ (в своём кабинете). Сейчас половина первого, Ногс?
НЬЮМЕН НОГС (высокий пожилой человек с выпученными глазами.) Всего только двадцать пять минут по… верному времени.
РАЛЬФ. Вы хотели сказать: «По трактирным часам». У меня часы остановились, – не знаю почему.
НЬЮМЕН НОГС. Не заведены.
РАЛЬФ. Нет, заведены.
НЬЮМЕН НОГС. Значит, перекручена пружина.
РАЛЬФ. Вряд ли это может быть.
НЬЮМЕН НОГС. Вряд ли.
РАЛЬФ. Ладно. (Прячет в карман часы.)
Ногс по-особому хрюкнул, и, погрузившись в мрачное молчание, начал медленно потирать руки, треща суставами и на все лады выкручивая пальцы.
РАЛЬФ. Я иду сегодня в «Лондонскую таверну».
НЬЮМЕН НОГС. Собрание?
РАЛЬФ (кивнул головой). Я жду письма от поверенного относительно закладной Редля. Если оно придёт, его доставят сюда с двухчасовой почтой. К этому времени я уйду из Сити и пойду по левой стороне улицы к Чаринг-Кроссу. Если будут какие-нибудь письма, захватите их с собой и идите мне навстречу.
Ногс кивнул. Хозяин оторвал взгляд от бумаг, однако, клерк не двинулся с места.
РАЛЬФ. Что ещё?
НЬЮМЕН НОГС. Вот это. (Медленно вытаскивая из кармана запечатанное письмо). Почтовый штемпель – Стрэнд, чёрный сургуч, чёрная кайма, женский почерк, в углу – К. Н.
РАЛЬФ. Чёрный сургуч? (Взглянув на письмо.) И почерк мне как будто знаком, Ньюмен, я не удивлюсь, если мой брат умер.
НЬЮМЕН НОГС. Не думаю, чтобы вы удивились.
РАЛЬФ. А почему, сэр?
НЬЮМЕН НОГС. Вы никогда не удивляетесь, – вот и всё.
Мистер Никльби вырвал письмо у своего помощника и, бросив на последнего холодный взгляд, распечатал письмо, прочёл его, сунул в карман.
РАЛЬФ. Именно то, что я предполагал. Он умер. Ах, Боже мой! Да, это неожиданность. Право же, мне это не приходило в голову.
НЬЮМЕН НОГС. Дети остались?
РАЛЬФ. В том-то и дело, – двое.
НЬЮМЕН НОГС. Двое!
РАЛЬФ. Да вдобавок ещё вдова. И все трое в Лондоне, будь они прокляты! (Лицо Ньюмена исказилось, словно сведённое судорогой.) Разумно, что и говорить! Очень разумно! Мой брат никогда ничего для меня не делал, и я никогда на него не рассчитывал, и вот, не успел он испустить дух, как обращаются ко мне, чтобы я оказал поддержку здоровой сильной женщине и взрослому сыну и дочери. Что они мне? (Натягивая печатки.) Я их никогда и в глаза не видел.
Сцена вторая
При входе мистера Ральфа Никльби леди в глубоком трауре привстала, но, по-видимому, не в силах была пойти ему навстречу и оперлась на руку худенькой, по очень красивой девушки лет семнадцати, сидевшей рядом с ней. Юноша, казавшийся года на два старше, выступил вперёд и приветствовал своего дядю Ральфа.
РАЛЬФ (сердито насупившись). О, полагаю, вы Николас!
НИКОЛАС. Да, сэр.
РАЛЬФ. Возьмите мою шляпу. (Миссис Никльби.) Ну-с, как поживаете, сударыня? Вы должны побороть свою скорбь, сударыня. Я всегда так делаю.
МИССИС НИКЛЬБИ (прикладывая к глазам носовой платок). Утрату мою не назовёшь обычной!
РАЛЬФ. Её не назовёшь необычной, сударыня. Мужья умирают каждый день, сударыня, равно как и жёны.
НИКОЛАС. А также и братья, сэр.
РАЛЬФ. Да, сэр, и щенята и моськи. (Садясь в кресло.) Вы, сударыня, не упомянули в письме, чем страдал мой брат.
МИССИС НИКЛЬБИ. Доктора не могли назвать какой-либо определённый недуг. У нас слишком много оснований опасаться, что он умер от разбитого сердца.
РАЛЬФ. Ха! Такой штуки не бывает. Я понимаю, можно умереть, сломав себе шею, сломав руку, проломив голову, сломав ногу или проломив нос, но умереть от разбитого сердца…