нити испанского мха
[11]. Это означает, что я приближаюсь к Луизиане, где все мягче: и климат, и нравы. Шагая вдоль сероватых домиков и начиная всерьез беспокоиться о пропитании, я даже не замечаю, что попал в праздничную атмосферу Дня благодарения. Это особый, замечательный праздник, совсем не вяжущийся с тем злостным индивидуализмом, царящим в Америке. Праздник урожая и день вознесения хвалы Господу. Удивительное время любви и единения… И если еще вчера я потратил совершенно непростительную сумму на кусочек пиццы, то сегодня, с самого утра 26 ноября, незнакомые люди толпятся вокруг моей коляски, пополняя ее съестными припасами. В этот благословенный день граждане борются между собой за честь пригласить к своему столу обычного бродягу! Около десяти часов утра рядом со мной останавливается микроавтобус, и его пассажиры, не церемонясь, затаскивают меня внутрь, чтобы привезти к своему столу. Да какому столу! У семейства Кахон целая куча родни, и все они слетелись сегодня на аппетитный запах дымящегося жаркого. Детишки горящими глазами рассматривают роскошно накрытый обеденный стол. Здесь и индейка, и сладкий батат, и выпечка всех видов и сортов… В течение многих недель я довольствовался холодными консервами, а теперь наслаждаюсь вкуснейшими яствами с этого праздничного стола. На прощание хозяева вручают мне в подарок огромный пакет арахиса. Но отойдя от порога всего на несколько метров, я сталкиваюсь с незнакомым пожилым мужчиной, который жестом, не допускающим возражений, кладет мне в тележку несколько пластиковых контейнеров с праздничным ужином. И вручает немного денег «на вечер». Полчаса спустя какая-то пара останавливает меня и дарит целую тарелку индейки с бережно упакованными пирожными впридачу. Гора съестного громоздится в моей колясочке. Приношения находят меня повсюду в течение этого длинного дня, и в конце концов я засыпаю под мостом, изрядно перебрав и вина, и еды, а в кошельке за этот день прибавилось целых сто сорок долларов!