Следователь отметил эту информацию, Николай сходил за няней, которая появилась на кухне вместе с ребенком. Он не спал, оставить его одного она не могла. Ребенок потянул ручки к Петру Аркадьевичу. Продюсер сразу же заулыбался, взял ребенка на руки – и мне показалось, что оба тут же впали в блаженное состояние. Джулия без приглашения прыгнула ко мне на колени и прижалась всем тельцем.
Я знала, что у Петра Аркадьевича двое взрослых детей, которые уехали из страны, и несколько месяцев назад умерла жена, которая последние несколько лет лежала, не вставая, хотя оставалась в полном сознании. Петр Аркадьевич очень переживал смерть жены, с которой прожил душа в душу много лет, хотя и был готов к тому, что она скоро уйдет навсегда. Но ведь окончательно к этому нельзя приготовиться, не правда ли? Умом понимаешь, а сердце отказывается принимать факт. На что-то надеешься, хотя надежды не остается, да и для самого лежачего больного, который осознает свое положение и мучается от боли, наверное, лучше уйти… Я знала, что Петр Аркадьевич делал все, что можно сделать, была нанята круглосуточная сиделка, то есть явно работали двое-трое посменно, он сам проводил с женой столько времени, сколько мог, но спасти ее уже не представлялось возможным. Он с головой ушел в работу, но, наверное, ему было очень одиноко. Ни с какими нимфетками и просто начинающими певицами замечен он не был. Я даже в свое время порылась в Интернете и выяснила, что Бергман не заводил шашни ни с кем из своих подопечных. Он был отличным семьянином и великолепным отцом. Но внуки, как я подозревала, должны были родиться уже в других странах. А сам Бергман никогда не хотел никуда эмигрировать.
И тут я заметила взгляд следователя, которым тот смотрел на Петра Аркадьевича и ребенка. И Николай тоже смотрел как-то странно. Нина Степановна спокойно пила чай, который себе заварила. Джулия выпросила у нее печенье, то есть не выпросила, просто потянулась, и Нина Степановна скормила его ей с руки. Бергман наслаждался общением с ребенком.
«Он совсем не похож на узбека», – подумала я, хотя мне никогда не доводилось видеть маленьких узбекских детей. Но на отцов и матерей я в последние годы насмотрелась в достатке. Ребенок не был узбеком!
Ребенок поразительно походил на Петра Аркадьевича, и это заметила не только я.
– Это ваш сын? – спросил следователь.
– Да, – не стал отрицать продюсер. – Все равно ведь узнаете, так что давайте сразу же поставим все точки над «i». И лучше, если вы все услышите от меня.
– Это не узбек? – никак не мог прийти в себя следователь.
– Узбекской крови в нем точно нет, – усмехнулся Петр Аркадьевич и чмокнул мальчика в макушку. – Я – наполовину еврей. Отец у меня был еврей, а мать – украинка.
– А Аглая? – спросил Николай.
– При чем здесь Аглая? – посмотрел на него Петр Аркадьевич.
– Но…
– Никитку