Встав перед ней, расстегнул ремень. Ничего не поделаешь, приходится с этого начинать. Но Марианне все равно. Вначале ее всегда тошнило после отсоса. Теперь притерпелась. Это как жрать все время одно и то же, вроде дерьмовой тюремной баланды. В конце концов уже не чувствуешь вкуса. Она встала на колени, ему нравилось видеть ее в такой позе, униженной. Это тоже входило в условия договора. Как правило, она старалась думать о чем-то другом. Но этой ночью не получалось. Удавалось только не слышать непристойностей, вполголоса произносимых. Грязь давно уже не прилипала к ней. С тех самых пор, как вся ее жизнь была испакощена. И потом, казалось, будто он бормочет эти слова через силу. Словно это ему помогает достигнуть вершины. Или словно так он хочет принизить ее еще пуще. Или что-то другое крылось за этим притворством…
Вот дерьмо, ну почему сегодня ночью не получается думать о чем-то другом? Этот подонок себя чувствует сильным, в то время как я могла бы его убить одним ударом. Или кастрировать, попросту сжав зубы. Кто знает, может быть, однажды я так и сделаю?! Когда вернется домой, будет в нем на один кусочек меньше. То-то жена удивится!
Вот, свершилось: Даниэль Ужасный на седьмом небе.
Марианна пошла к умывальнику прополоскать рот. Но это еще не конец. Этим можно было бы расплатиться за четыре пачки; но за блок и две дозы цена повыше. Начальник уже расположился на койке. Надзирательница начнет очередной обход не раньше чем через два часа, так что…
Потом Марианна вколет в вену немного яда, все, что еще у нее осталось. Дождется ночного поезда: способ прокатиться задарма. Потом поспит два-три часа.
Зачем я убивала?
Все вышло на славу. Вдоволь бабла, рыжья немного! Ювелирка: побрякушки жуткие, зато дорогие. Даже ваза Галле[1], за которую можно выручить денег на несколько доз. Продержаться какое-то время. Не махнуть ли на уик-энд за границу? В Италию… Марианна всегда хотела открыть для себя Рим или Флоренцию.
Тома усиливает звук, сжимает руль обеими руками. Джей Кей[2] вопит на весь салон, словно с цепи сорвавшись.
– Обожаю этого типа!
Она кладет руку на плечо Тома. Рука медленно скользит вниз, до самого бедра.
– А я обожаю тебя! – шепчет Марианна ему на ухо.
Он отвечает улыбкой.
– Мы – лучше всех…
Старики продержались недолго, скоренько выдали код сейфа. Всего-то несколько выбитых зубов у папашки, несколько ожогов от сигареты у мамашки… У каждого свои методы. Она предпочитает бить. Так или иначе, у нее это лучше всего получается. Тома действует более утонченно. Угрожает, тихой сапой внедряет страх в самое нутро жертвы. Закуривает сигарету, и… Ей самой вдруг захотелось покурить, она вынула пачку из кармана Тома. И внезапно задалась вопросом: правда ли, что у папашки всего-то выбито несколько зубов… Может, еще и челюсть сломана… Не важно. Она не виновата, что ненавидит стариков. Те слишком живо напоминают ей деда с бабкой, которые вырастили ее, взяли