– Им интересуется Массачусетский институт, – сказала она мужу. – Возможно, Саша примет их предложение.
– Прекрасные перспективы!
– Нет, ну торпеда, а не Юлька! – все же всплеснула руками Ира. – Я за ней не успеваю. Откуда что берется в ее жизни? Ну никакой логики!
***
Однако скоро сердце Ирины стало болеть не из-за ветрености сестры, допустившей тайную свадьбу, и не из-за возможности ее отъезда в Америку. Стало очевидно, что Саша не просто любит Малышку, а ослеплен ею, она же заскучала.
Юлечка первые несколько месяцев семейной жизни посвятила рьяной игре в молодую хозяйку идеального формата. Квартира сверкала чистотой и благоухала кулинарными изысками. Сама молодая порхала по паркету в изящных шлепанцах на каблучках, по утрам за ее летящей фигуркой струились шифоновые волны пеньюаров. Супруг ее обожал и смотрел с нескрываемым восхищением. Пьяный счастьем обладания он опрокидывал ее на себя и говорил, говорил ей слова любви. Она хохотала и вырывалась. Затем ей это стало скучно. Одно и то же каждый день! Один и тот же человек, заботы, разговоры, слова. Никакого движения. Скучно! Малышка приуныла и поглядывала на мужа волком. Саша терялся. Он не мог понять, что сделал не так, спрашивал супругу, она бурчала:
– Просто скучно. Надоело все.
– А чего ты ждала?
– Не знаю. Просто, чтобы не было скучно.
– Ну хорошо, как должно быть, чтобы тебе было нескучно?
– Не знаю.
– Вроде с такой радостью все делала…
– Вот и хватит. Просто… чего еще я здесь не видела?
Саша был сбит с толку. Такого он не ожидал.
Молодая семья не прожила и года, как Юлечка подала на развод. Саша, Ирина и Михаил были сражены.
Малышка явилась к сестре с бойцовским видом и с порога заявила:
– Ничего не говори! Я знаю, что Саша хороший и все такое, но это не мое. Мне с ним невообразимо скучно. Другого найду! Настоящего! Давайте пирожные есть, я принесла «Павлову» и «Мильфей»! И вообще, один раз замуж выходят только ленивые!
Так тема брака Малышки была закрыта. Ирине осталось сочувствовать Саше и способствовать развитию его карьеры, это был ее способ загладить перед ним вину, которую она почему-то чувствовала. На Сашу в тот период невозможно было смотреть без сострадания: практически деморализованный, осунувшийся, побледневший, похудевший, потухший, сжавшийся. Ира, глядя на него, не раз срывалась на слезы и в обеденный перерыв подсовывала бывшему зятю вкусности, гладила по поникшим плечам.
– Я ничего не понимаю, – говорил он ей, – в чем я виноват? Что, что я делал не так?
– Все так, Сашенька, все так ты делал, просто не судьба, понимаешь?
– Но ведь в один день, понимаете? В один день все изменилось, как будто ее подменили, как будто… – он провел перед лицом ладонью – сменили экспозицию в витрине. Как это объяснить? Что я сделал не так?
Саша не понимал, страдал, ужасался Юлечкиным насмешкам.
– Дорогой,