Изменения произошли главным образом в южной части страны и в низовьях правых притоков реки Уссури, горная же область Сихотэ-Алиня к северу от 44° широты и поныне осталась такою же лесною пустыней, как и более полувека назад (в 1857–1859 гг.).
Я считаю своим долгом принести благодарность тем лицам, которые так или иначе способствовали моим начинаниям в деле исследования Уссурийского края.
Во время путешествий командиры судов, военные, учителя, врачи и многие частные лица нередко оказывали мне различные услуги и советами и делом неоднократно содействовали и облегчали мои предприятия. Шлю им дружеский привет и благодарю за радушие и гостеприимство.
Большую часть своего успеха я отношу к примерной самоотверженности моих спутников (стрелков и казаков), бывших со мною в путешествиях. Несмотря на лишения, они терпеливо несли тяготу походной жизни, и я ни разу не слышал от них ни единой жалобы. Многие из них погибли в войне 1914–1917 годов. С остальными я и поныне нахожусь в переписке.
Каждый раз, когда я оглядываюсь назад и вспоминаю прошлое, предо мною встает фигура верхнеуссурийского гольда Дерcу Узала, ныне покойного. Сердце мое сжимается от тоски, как только я вспоминаю его и нашу совместную с ним странническую жизнь.
Отличительной особенностью этих гольдов была страсть к охоте. Живя в таких местах, где рыбы было мало, а тайга изобиловала зверем, они на охоту обратили все свое внимание. В погоне за соболем, на охоте за дорогими пантами и в поисках за целебным могущественным женьшенем гольды эти далеко проникали на север и не раз заходили в самые отдаленные уголки Сихотэ-Алиня. Это были отличные охотники и удивительнейшие следопыты. Путешествуя с Дерcу и приглядываясь к его приемам, я неоднократно поражался, до какой степени были развиты в нем эти способности. Гольд положительно читал следы, как книгу, и в строгой последовательности восстанавливал все события.
Трудно перечислить все те услуги, которые этот человек оказал мне и моим спутникам. Не раз, рискуя своей жизнью, он смело бросался на выручку погибающему, и многие обязаны ему жизнью, в том числе и я лично. В 1895 году во время грозного наводнения в урочище Анучино Дерcу спас от гибели многих стрелков и несколько семейств.
Ввиду той выдающейся роли, которую играл Дерcу в моих путешествиях, я опишу сначала маршрут 1902 года по рекам Цимухе и Лефу, когда произошла моя первая с ним встреча, а затем уже перейду к экспедициям 1906 и 1907 годов.
В. АРСЕНЬЕВ
Владивосток, январь, 1926 г.
По Уссурийскому краю
I
Стеклянная падь
Село Шкотово. – Река Бэйча. – Встреча с пантерой. – Да-дянь-шань. – Изюбры.
В 1902 году во время одной из командировок с охотничь- ей командой я пробирался вверх по реке Цимухе, впадающей в Уссурийский залив около села Шкотова. Мой отряд состоял из шести человек сибирских стрелков и четырех лошадей с вьюками. Цель моей командировки заключалась в обследовании Шкотовского района в военном отношении и в изучении перевалов в горном узле Да-дянь-шань, откуда берут начало четыре реки: Циму, Майхе, Даубихе и Лефу. Затем я должен был осмотреть все тропы около озера Ханка и вблизи Уссурийской железной дороги.
Горный хребет, о котором здесь идет речь, начинается около Имана и идет к югу параллельно реке Уссури, так что на запад от него будут река Сунгача и озеро Ханка, а на восток – река Даубихе. Далее от него отделяется ветвь, которая сливается с высокой грядой, служащей водоразделом между реками Улахе и Сучаном.
Моим исходным пунктом было село Шкотово, расположенное на берегу бухты Майтун (в Уссурийском заливе) при устье реки Цимухе. Основание его относится к 1864 году. В 1868 году его сожгли хунхузы [1], но на другой год оно возродилось снова. Я уже застал Шкотово довольно большим селом [2].
Здесь мы провели двое суток, осматривали окрестности и снаряжались в далекий путь. Река Цимухе, длиной в тридцать километров, течет в широтном направлении и имеет с правой стороны один только приток Бэйчу. Долину, по которой протекает река, здешние переселенцы называют Стеклянной падью. Такое название она получила от китайской зверовой фанзы, в окне которой был вставлен небольшой кусочек стекла. Надо заметить, что тогда в Уссурийском крае не было ни одного стекольного завода, и потому в глухих местах стекло ценилось особенно дорого. В глубине гор и лесов оно было своего рода меновой единицей. Пустую бутылку можно было выменять на муку, соль, чумизу и даже на пушнину. Старожилы рассказывают, что во время ссор враги старались проникнуть друг