Царевич Эшиа перехватил ведро за ручку так, чтобы она удобнее ложилась в ладонь, и первым двинулся в обратный путь. Всю недолгую дорогу они молчали. Тамилла была погружена в свои мысли, возможно, обдумывала его слова. Сам Эшиа прислушивался к тихому плеску воды в ведре и с удивлением для себя осознавал, что начал потихоньку забывать истинную цель своего путешествия. Как будто бы сухие пески Белой Пустыни потихоньку стирали из его памяти все воспоминания о царе Эшиа, как хорошие, так и плохие. И он обрадовался всем сердцем просьбе Тамиллы, поскольку для него рассказать эту историю ей и Зурабу значило бы также рассказать ее и себе самому, чтобы иначе взглянуть на нее.
Так вышло. Царевич Эшиа вместе с Тамиллой вернулись к ее дому, и он поставил ведро возле глиняной печки, и Тамилла занялась нехитрым ужином: пекла лепешки из воды и муки и посыпала их козьим сыром да заваривала чай. Царевич Эшиа посмотрел на их стол и, пока ужин готовился, сказал, что пойдет и прогуляется еще немного.
И, когда отправился прогуляться по деревне, ноги вывели его на другие деревенские улицы, и убедился он, что, как в любой деревне, даже самой забытой царем и Ар-Лахадом, есть зажиточные крестьяне – наравне с обычными бедняками, коими были и Тамилла с ее изувеченным слепым отцом.
С детства он изучил все признаки богатства и бедности, как и полагалось царевичу, чтобы не оскорбить и не обидеть случайно встреченного человека. Царь Эшиа часто брал его с собой, еще маленького мальчика, переодетым в простые одежды, побродить по базару или по близлежащим деревням. Иногда они уходили на рассвете, а возвращались только под вечер, и эти дни были для царевича незабываемыми. Он считал это лучшей забавой на свете! А вот сейчас пригодились ему эти прогулки для его дел. Немного времени ушло у него на то, чтобы определить самый зажиточный дом в деревеньке. Постучавшись, он обратился к дородной женщине, открывшей ему дверь, с просьбой продать ему, страннику, нашедшему в этой деревне еду и кров, немного мяса, меда и сладких лакомств, а за это просить столько денег, сколько уважаемая хозяйка дома сочтет нужным указать.
Хозяйке дома, зажиточной Мерабе, понравился юноша, его благовоспитанные слова и готовность расстаться с деньгами без торга тоже понравилась, поэтому она снабдила его корзинкой разнообразной снеди и запросила за нее в три раза больше денег, чем стоила эта снедь. Но Эшиа, памятуя, что находится не на базаре, а всего лишь рядом с самой богатой из бедных женщин, отдал ей деньги и сердечно поблагодарил, пообещав молиться за нее Ар-Лахаду. После чего поспешил вернуться к дому Зариба и порадовать гостеприимных людей подарками к столу.
Едва Зариб понял, что сделал царевич Эшиа, он пришел в ужас, стал махать руками и растерянно кривить рот уголками губ вниз. Царевич Эшиа растерялся и обратился к Тамилле, пытаясь понять, что же он сделал не так.
– Отец говорит, что не может принять этот дар, – развела руками Тамилла. – Говорит, что это слишком щедро для таких, как мы.
Царевич Эшиа рассмеялся.
– У