О, как красиво на коне плывёшь,
Гарцуя плавно, в наш квартал течёшь,
Звеня, ручьём впадаешь в нашу реку
И с наших ног смываешь тяжесть гирь.
Да славится эмира сын, Шахрир! (на основе стихов Джалаладдина Руми 1207—1273)
Слушая песню сказителя, Ашур вернул себе душевное спокойствие. «Я принесу всем счастье. Это моё призвание, призвание сына эмира Эристана!»
Небо на Востоке кажется твёрдым из-за насыщенной синевы, как бы скрывающей за собой другой, но такой же, как наш, осязаемый мир. Солнце стояло в зените, и, хотя его не было видно из-за высоких гор, солнечное сияние земного мира, через которое люди и видят благодать непознаваемого, было лишь малым отражением непостижимой силы небесного светила.
В беломраморном дворце эмира всё было готово для пышной церемонии приёма посла дружественного Фархидстана. Посол привез приглашение эмиру Мирзе Шакир-заде и его сыну Шахриру быть дорогими гостями на свадьбе сына эмира Хасан-бека принца Бахтияра. Для Ашура это был важный момент в жизни. Впервые он должен был восседать в тронном зале рядом с эмиром. Пред ним преклонят колени и склонят головы в драгоценных чалмах достопочтенные мужи, приложив к груди руки с изумрудами и рубинами на каждом пальце. У Ашура немного кружилась голова от этих фантазий. Но он был умён и мужественен и гнал образы, которые казались ему недостойными. Волей разума он пытался обуздать своё горячее сердце.
Перед тем, как войти в зал приёмов, Ашур остановился у небольшого дворцового бассейна, украшенного самоцветами, вырезанными в форме цветов и листьев, а сверху покрытого стеклом. Струящаяся в нём вода создавала чарующуюся глаз иллюзию движения чудесных живых растений. « Вот так и я – только кажусь настоящим сыном эмира.… Какие странные мысли».
Справа от бассейна за ажурной решёткой находился внутренний дворик, ведущий на женскую половину в гареме эмира. Обычно Ашур не задерживался здесь, у решётки, но сейчас он подошёл и заглянул за ограду. Юная дева с покрытой тонкой шалью головой сидела в тени чинара. Её звали Гюзель. Она была последней и самой молодой наложницей эмира. Не далее как вчера её привез посол Фархидского эмира. Ничего этого Ашур не знал. Смиренный образ девушки, склонившей голову, был ему почему-то душевно созвучен. Ашур окликнул её:
– Эй, подойди сюда.
Гюзель подняла глаза и посмотрела на него. Глаза у неё были голубые, лицо, хотя и смуглое, но с правильными тонкими чертами, небольшим ртом и чуть заметной ямочкой на подбородке. Гюзель осторожно посмотрела по сторонам – не наблюдает ли кто-нибудь за ней и молодым господином, окликнувшим её. Кроме двух павлинов, мирно прогуливавшихся в отдалении, никаких иных возможных наблюдателей, она не заметила. Порывисто встав, Гюзель подбежала к ограде.
– Я не знаю, кто Вы, но я чувствую, что Вас мне послал Аллах. Я так молилась, и ждала хоть какого-то знака о спасении.
– Кто