Громадный берсальер, кажется, того и гляди проглотит свою трубу, затем шутя поворачивается, делая вид, что сейчас упадёт то вправо, то влево. Он то и дело ставит подножку своему другу, идущему впереди, толкает локтём соседа слева и широко загребает правой рукой, задевая ею лица женщин. Эти округлости магнетизируют его: он старается ущипнуть каждую. Размахивая обслюнявленной трубой, зажатой в левой руке, он приставляет свёрнутую трубкой правую руку ко рту, издавая при этом шумные и крайне неприличные звуки у-у-у… уу-уу-уу. уууу-уу прр прр прр оооооооо аааааа.
Он насильно целует всех женщин. Те рассерженно смеются, вскрикивают, почти валятся под его животной тяжестью на оглушительно визжащих детей и собак. Солнце раскаляет пыль в глубине улиц, накачивая с высоты веселящий газ, сгущающийся вокруг них наподобие огромной знойной шины.
Моя коляска продвигается вслед за этим потоком народного ликования, а в 100 метрах, из боковой улицы, появляется батальон шотландцев.
Поразительный контраст. Они медленно маршируют в такт, размеренно, ритмично, монотонно, слегка покачивая короткими клетчатыми юбочками цвета хвойного альпийского леса, в кителях цвета хаки, сдвинутых набекрень головных уборах в форме опрокинутой лодки, с обмотками посередине икры, перевязанными лентой с красным бантом. Сверкание кожи и латуни. Полнейшее спокойствие в отразивших лазурные небеса Шотландии мягких голубых глазах, всегдашнее полное повиновение под тяжестью ружей и элегантных рюкзаков. Марш сопровождают медленно поднимающиеся, растекающиеся звуки напева:
о-эээ о-эээ о-эээ уррааа!
о-эээ о-эээ о-эээ уррааа!
Берсальеры отдают честь поднятыми трубами, оттесняют женщин и детей влево, с адским шумом освобождая правую сторону для прохождения союзников.
Медленно – торжественно – громко – великолепно. Раз – два – раз – два, со смешливыми искорками в глазах, не поворачивая головы, раз – два, раз – два, маршируют шотландцы, прибывшие издалека и уверенно печатающие шаг в будущее. Только после команды лейтенанта эти нордические дудочники разражаются ликованием, а их священные лапищи начинают радостно тискать выпуклости женских грудей, сжимая их с материнской нежностью древних горцев в коротких юбочках – надзии иии дзиии биии бьюю.
Берсальеры исполняют Типперери [42] без слов, уррара пум – пумб папапапум – пумб пара пум пумпумпум.
Шотландцы отвечают им Addio mia bella addio[43].
Проходит английский обоз. Роскошное сверкание латуни на сильных конях. Лошадиные ноги покрыты длинной шерстью. Кажется, что солнце кувырком катится вниз, загипнотизированное блеском сияющей упряжи. Наверху темно-зелёных