Прямая, тоненькая, в белой, идеально сидящей блузке, девочка-картинка из модного журнала, это она – мегера, скандалящая с ним по телефону?
– Вы, кажется, хотели пообщаться?
– Да, хотела. Вы видите где-то здесь стеклопакеты? – Она обвела рукой пустые оконные проемы.
– У нас возникли проблемы с подрядчиком, я предупреждал вашего завхоза. Но они уже решены, и завтра мы приступим к монтажу. Остальное – только после оплаты.
– Слушайте, у меня сегодня тяжелый день, я была неправа, – вежливые слова давались нелегко, но она продолжала,– работы нужно возобновить как можно скорее, а я, со своей стороны, разберусь, почему бухгалтерия задерживает платежи. Через неделю нужно все закончить.
Это было произнесено так, как будто уже было решено, что он, Федор Савушкин, вытянувшись в стойку, отрапортует: «Есть, товарищ командир!»
Он молчал и продолжал бесцеремонно разглядывать ее, внезапно осознав, что на секунду представил в своих объятиях – абсурдных и невероятных. Ему никогда не нравились деловые стервы, может, потому, что по работе он сталкивался с ними слишком часто.
– Как вас зовут?
– Ирина… Витальевна.
– Вы, насколько я понимаю, еще и завхоз по совместительству?
– Я начальник отдела операционных рисков, Павел Максимович на больничном,– сдержанно ответила она, проигнорировав сарказм. – И так как у меня планируется через неделю заседание вот здесь, то мне приходится… – но он перебил ее, не дослушав.
– Уважаемая Ирина…– И скопировав сделанную ею паузу, продолжил: …Витальевна, давайте договоримся так: вы подписываете наш новый график работ, и со среды, но не ранее, мы приступаем. Естественно, в том случае, если вы оплачиваете предыдущий этап. И только тот факт, что мы давно и успешно сотрудничаем с вами…
– …заставил ваших работников написать вот это? – едко поинтересовалась она, махнув рукой в сторону неприличного английского слова, по-прежнему красовавшегося на стене. И, глядя ему прямо в глаза, сказала:
– Давайте сюда ваши бумаги. – А потом, пробежав глазами, подписала красивым, четким, уверенным почерком.
Сколько ей лет? Двадцать пять? Тридцать? И уже начальница? Профессиональная отличница, блестящая карьера, – он ясно представил себе это, и почувствовал, как его охватила слепая, немотивированная злоба. Он сорвался с объекта, простоял час в пробке, по жаре, и все это ради того, чтобы эта банковская пигалица, сверкая своими русалочьими глазищами, учила его жизни?
Но, она посмотрела на него спокойно и уверенно:
– Всего хорошего, – и, развернувшись, вышла.
4
– Привет. Ты как? Не брала трубку, а я звонил…
– Я знаю, извини, общалась с дядей Аликом…
– Этим жирным бронтозавром?
– А ты откуда знаешь?
– Я все знаю… Ну, если честно, как-то ждал тебя, вы вместе выходили, помнишь? Видел, как он смотрит на тебя…
– Ну, перестань,