Пожалуй, Первуша мог бы легко разделить с ними трапезу, не возбудив никаких подозрений. Но соблазнительная эта мысль была отвергнута им. Нужно было торопиться! Уже серебрился впереди в лунном свете могучий и невозмутимый Днепр! Еще несколько шагов и…
– Помогите! Помогите!
Этот жалобный, молящий вскрик заставил Первушу остановиться. Голос был ему знаком! Юноша обернулся и, вглядевшись в темноту, увидел двух поганых, тащивших в шатер отчаянно вырывающуюся полонянку. Хотя волосы ее были растрепаны, а рубаха изорвана, но Первуша узнал ее. Это была посадская девочка Добромила, с которой в детские годы случалось играть ему и ходить в лес по ягоды. Печенеги нашли на Киев нежданно, и оттого многие посадские люди не успели укрыться за крепостными стенами и были взяты в полон…
Пропадай моя голова! – мелькнула мысль, и в тот же миг первая Щукина стрела поразила одного из кочевников. Второй от неожиданности выпустил полонянку, и та опрометью бросилась к реке, а очередная стрела вонзилась в грудь ее мучителя.
Но уже заревел вражеский лагерь! Уже повскакивали от костров и выбежали из шатров заподозрившие ночное вторжение кочевники! Они ждали увидеть русских ратников, проникших в их становище с тем, чтобы перебить сонными, а увидели одного лишь отрока и насмерть перепуганную полонянку…
Схватив Добромилу за руку, Первуша бросился к Днепру:
– Господи, не выдай!
Крут и высок был берег великой реки, да не выбирать уже спуску! Бросились беглецы с крутояра в воду, а поверх их голов сплошной тучей засвистели вражеские стрелы!
Заплескалась вода окрест плывущих – это стрелы ударяли в нее, не достигая их. Первуша не видел, но знал, что уже спускают печенеги лодки на воду, чтобы броситься в погоню. Неужели конец? Неужели настигнут? Тогда уж лучше под воду, камнем на дно!
– Не могу больше… Отпусти… Я же тебя на дно утяну… – стонет изнемогшая Добромила.
И то сказать, не доплыть ей до другого берега, ни за что не доплыть… Обмирает бедная, виснет гирей на плечах своего спасителя… И впрямь только на дно и остается… Обоим…
Но что это? Уж не обманывают ли очи?.. Впереди полыхнули огни!
– Слышишь?! Слышишь?! Голоса! Это не печенеги! Это наши, русские! – захлебываясь кричит Первуша Добромиле, но девица не слышит его…
Из последних сил, рывками поднимая ее над водой, погреб юноша навстречу приближавшимся огням. Уже с двух сторон свистели стрелы, так часто, что иные сталкивались в воздухе. Но не попадали в беглецов, точно неведомая сила очертила им защитный круг. Луна сокрылась за тучами, и лишь огни на приближающихся челнах рассеивали мрак.
Первуша уже ничего не чувствовал и не слышал. Он пришел в себя лишь на берегу, не помня,