Ощущение было такое, будто все это помимо его воли говорит некий злобный свидетель этой сцены, и все же он не жалел, что это было сказано.
Девушка молча выслушала его. Секунду оставалась неподвижной, потом выдернула руку:
– Вы не отослали мое письмо? И сделали это нарочно? А теперь ставите меня в известность, чтобы доказать: лучше бы мне принять ваше покровительство? – Она разразилась смехом, в котором слышалось пронзительное эхо ее прошлого у миссис Мюррет, и одновременно ее лицо изменилось в той же степени, сморщилось, превратившись в злобную белую маску, на которой темным огнем горели глаза. – Спасибо… огромнейшее спасибо, что сказали об этом! И за все остальные благие намерения! Восхитительный план… просто восхитительный, я чрезвычайно польщена и признательна.
Она упала на стул возле туалетного столика, подперла кулаком подбородок и захохотала.
Ее вспышка не обидела молодого человека; более того, он даже мгновенно успокоился. Рядом с некоторой театральностью ее возмущения и его обида показалась более ничтожной, чем ему представлялось мгновение назад.
Он придвинул стул и сел рядом с ней.
– В конце концов, – добродушно возразил он, – я мог и не говорить, что придержал ваше письмо, и мое признание скорее служит веским доказательством того, что у меня нет никаких недостойных намерений в отношении вас.
Она пожала плечами, но он не дал ей время ответить.
– Мои намерения, – продолжал он с улыбкой, – не были недостойными. Я понял, что вы пережили тяжелые времена у миссис Мюррет и впереди вас ждет мало веселого; и не видел – и до сих пор не вижу – ничего дурного в том, чтобы подарить вам несколько приятных часов между гнетущим прошлым и не слишком радостным будущим. – Он помолчал, затем продолжил тем же тоном дружеского увещевания: – Моя ошибка в том, что я не сказал вам об этом сразу – прямо не попросил дать мне день или два, чтобы я попробовал заставить вас забыть все, что вас тревожит. Я был глуп, что не понял: если бы я представил это вам в таком свете, вы бы просто приняли или отвергли мое предложение, на ваш выбор; но во всяком случае не было бы такого, что вы неверно поняли мои намерения… Намерения! – Он встал, прошелся по комнате и вернулся к ней, все так же неподвижно сидевшей у туалетного столика, подперев ладонями подбородок. – Хотя что за чушь мы говорим о намерениях! Правда в том, что у меня нет никаких намерений: мне просто нравится быть с вами. Возможно, вы не знаете, насколько сильно может быть желание находиться с вами рядом… Я сам был подавлен и растерян; и вы заставили меня забыть о тревогах; и когда узнал, что вы уезжаете… возвращаетесь в безотрадность, от какой страдал я… я не понимал, почему бы нам сперва не провести вместе несколько часов, так что оставил ваше письмо в кармане.
Он видел, как ее лицо смягчается, и неожиданно она расцепила пальцы и подалась к нему:
– Так вы тоже несчастны? О, я не понимала… не представляла! Я думала, у вас всегда было все, чего только не пожелаете!
Дарроу