– Да я и так езжу довольно аккуратно. А вам спасибо за помощь, – она открыла переднюю дверцу. – Я вам что-то должна?
– Если только поцелуй! – улыбнулся он, но, увидев озабоченность на ее лице, произнес:
– Шучу, конечно! Меня, кстати, Петром зовут, а вас как?
– А меня Екатериной, Катей.
– Если не поцелуй, то хотя бы пожать вашу руку можно?
– Руку пожать можно! – теперь уже улыбнулась она, протягивая Шумилову руку.
А он взял и поцеловал кончики ее пальцев и тут же скорым шагом пошел к своей машине, на прощание, не оглядываясь, помахав ей.
У нее в этот момент дрожь пошла по всему телу, ноги стали подкашиваться, руки задрожали, сердце почему-то стало рваться наружу и ей казалось, что его стук слышен даже снаружи. А закат, до этого ничем не привлекавший ее, показался удивительно красивым. Екатерина испугалась. Она не понимала, что произошло. Такого с ней за все ее сорок лет еще ни разу не было. Она очнулась лишь тогда, когда услышала сигнал отъезжавшей от нее машины спасителя. Еще раз улыбнувшись, теперь уже самой себе, она села за руль, захлопнула дверцу и повернула ключ зажигания.
Глава 4
Вадим Лесун, тот самый круглолицый, длинноволосый студент с кривым и приплюснутым носом, в джинсовом костюме с рокерскими шипами на рукавах, быстро перебежал дорогу и перегородил путь Светлане. Та от неожиданности остановилась, едва не уронив телефон, который она держала в руках, выбирая новую мелодию и вставляя в уши наушники.
– Вадим?! Какого черта пугаешь меня.
– А ты какого черта избегаешь меня, на звонки не отвечаешь? На репетиции почему не была? Ты же знаешь, у нас через месяц первые гастроли, концерт…
– Подумаешь, гастроли. Всего-то какая-то Балашиха!
– Ты дура, что ли? Это же первый наш сольник за стенами институтского ДК.
Она сняла наушники, откинула волосы назад, положила телефон в сумочку и медленно пошла вперед. Вадим последовал за ней. Попытался взять ее под руку, она вроде бы и не отдернула руку, но дала понять, что этого не следовало делать. Вадим ее понял и убрал свою руку.
– Я же сказала и тебе, и Феде, что мне это уже не интересно. Рок мне стал не интересен, понятно?
– Не ври! Это все из-за Шумилова, да? Знаешь, я ему при встрече нюх намну так, что мало не покажется.
– Если ты его хоть пальцем тронешь, ко мне даже на пушечный выстрел не подойдешь, понял?
– Любишь его, что ли?
– Да, люблю! Ты и половины его не стоишь.
– Ну ладно, Свет, – примирительно сказал Лесун. – Не сердись! Давай заглянем в какую-нибудь кафешку, перекусим.
Она немного подумала и согласилась. В конце концов, матери дома нет, Шумилов тоже уехал, а ей одной ужинать как-то не очень хочется.
– Но только без последствий, Вадик, ладно? И вино заказывать не надо.
– Ну, хотя бы по рюмочке?
– Я сказала, нет. Или я не пойду в кафе.
– Ладно, пойдем. Не сердись.
Лесун сделал заказ, а в конце попросил принести двести