На это Сталин возразил: как лицо, отвечающее за опытное самолетостроение, я на посту заместителя наркома буду заинтересован в том, чтобы все коллективы свободно развивались и приносили максимум пользы; если я буду добросовестно работать, то создам возможности для успешной деятельности всех наших конструкторов. Кроме того, он еще раз подчеркнул, что никто не думает лишать меня возможности работать конструктором. Наоборот, надеются, что я и впредь буду давать хорошие самолеты.
Словом, ни один мой довод не был принят во внимание. Но я стоял на своем.
– Значит, заместителем наркома не хотите быть?
– Не хочу, товарищ Сталин.
– Может быть, вы хотите быть наркомом? – улыбнулся он и уже серьезно спросил:
– Вы коммунист? Вы признаете партийную дисциплину?
Я сказал, что признаю и что если вопрос ставится в такой плоскости, то мне придется подчиниться, но это будет насилие.
Сталин рассмеялся:
– А мы не боимся насилия, мы не остановимся, когда нужно, перед насилием. Иногда насилие бывает полезно, не было бы насилия, не было бы революции. Ведь насилие – повивальная бабка революции…
…
11января 1940 года было опубликовано постановление Совета Народных Комиссаров СССР о назначении меня заместителем народного комиссара авиационной промышленности по опытному самолетостроению и науке».
* * *
Это была обычная практика Сталина, возвышать молодых и перспективных молодых людей, специалистов в своём деле, которые пришлись ему по вкусу. Их осыпали почестями и деньгами, назначали на головокружительно высокие должности, давали шикарные квартиры, поместья под скромным названием «дачи», выделяли персональные автомобили с прикреплённым водителем, присваивали генеральские звания и награждали наивысшими орденами. А потом начиналась работа, он заставлял всех работать на грани и за гранью человеческих возможностей, днём и ночью.
Весь этот механизм до боли напоминает триллер «The Firm» («Фирма») Джона Гришэма, в котором главный герой – подающий большие надежды выпускник Гарварда – поступает на работу в небольшую юридическую фирму, где его буквально осыпают денежным дождём, а затем выяснятся, что он должен не только в безумном темпе эти деньги отрабатывать, но и преступать закон, занимаясь легализацией денег преступных структур. Тех, кто не оправдывал надежд мафии или не желал преступать закон ждала неминуемая гибель, насильственная смерть.
После пряника обычно шёл и кнут, как правило это выражалось в том, что арестовывали людей из числа их ближайших сотрудников, друзей или родственников. Исключений тут не было: были арестованы жёны Молотова, Буденного, Поскрёбышева, Андереева и других ближайших соратников Сталина. Буквально каждый чиновник, облечённый властью, был буквально опутан паутиной страха не только за своё будущее, но и за будущее своей семьи и друзей, поскольку