– Прости, я не хотел тебя обидеть. Просто ты так томно общался с этой Лашири.
– Её зовут Лишари.
– О, правда что-ли? А Константин её по-иному называл, но ладно, сейчас не до этого. Я изучил Предание с самого начала.
– И что интересного ты мне расскажешь? – спрашиваю я, рыща в карманах свиток телепортации.
– Из Предания нам стало известно, что всё началось с того момента, когда Всевышний или Творец решил создать великое пение, известное как мир и создал себе помощников. Первородные духи, и пели они долго, созидая духовный мир – небо, пока Творец не задумал создать материю – землю ми населить её несмышлёными тварями, да насадить растения.
– И что дальше?
– Когда всё было готово, один из самых могучих духов – Тель-Имальтхаати взбунтовался против него и пошёл войной на Всевышнего, поведя за собой своё воинство, но они потерпели поражение и пали.
– Ладно, теперь из Предания мы знаем, как оно всё могло начинаться, а теперь давай сконцентрируемся на задании.
В моих руках оказывается свиток, который мгновенно растворил своей силой бумагу, обратив её в энергию, которая меня поднимает, и я перестаю видеть Храм солнца. Мгновением погодя мои глаза затопил свет, растворившийся и показавший картину чудесной природы, которой мне не удаётся насладиться.
– Вот и добыча! – вопль бандита привёл меня в чувство и местность туже стала смешением зелени всех оттенков – фон для нескольких рослых мужиков в кольчугах, которые несутся на меня.
– Идиоты! – выкрикнув, я обнажаю меч и блокирую первый удар – раздался лязг, и я пинаю его в живот, после чего нисходящим ударом разрубаю ему кольчугу на плече.
Мне приходится отпрыгнуть назад, чтобы топор бандита не разбил мне голову. Из воздуха появляется храмовник, который тут же поняв ситуацию хватается за меч и бросается на второго бандита, пока я займусь раненным. Сблизившись с ним я пробиваюсь через его блок, но он отчаянно отпрыгивает и защищается железкой, но я со всей силы бью его под колено, а затем одним поставленным ударом в шею кулаком заставляю его кряхтеть и кататься по траве.
Из куста выпрыгивают ещё враги, но это не разбойники. Гремя костями, лишёнными плоти, на нас, без страха, с инфернальным сиянием в глазницах идут скелетоны. Я оставляю бандита и вместе с тремя храмовниками бросаюсь в бой. Увернувшись от топора я совершаю выпад, который разбивает грудь скелета, а вторых рубящим ударом я сокрушаю всю конструкцию. Храмовники, клинками отогнали нежить, а затем её обратили в кучу мусора.
Как же я не могу терпеть бандитов. Эти люди – беззаконники, которые не имеют ни малейшего уважению к праву. Ладно кража из голода, но становится душегубом на дороге только потому, что тебе весело. И меня немного коробит от того, что Велисарий хочет поставить на службу этих людей, но кто я, чтобы с ним спорить? Во всяком случае, пусть получают деньги из казны, чем грабят её. Но больше всего я ненавижу оживших мертвецов –