По какой-то причине Сома и Сутадра оказались вне этой импровизированной группки заговорщиков. Исхудавший кианец, Сутадра, оставался таким же молчаливым и настороженным, как и прежде, хотя в его глазах появилась напряженность, которая была почти слышна. Он был похож на человека, который цепляется за слова убийцы своей жены, ожидая признания. Сома, наверное, изменился меньше всех, он был сильнее остальных склонен говорить и действовать по-старому. И, как и следовало ожидать, благородный нильнамешец, казалось, совершенно не замечал недоверия, которое это вызывало у его товарищей.
Ничего другого после Кил-Ауджаса и быть не могло.
Выжившие галеоты образовали еще одну небольшую группку, которая была одновременно более мятежной и более самодовольной. Если они были сильнее подвержены болям в животе или, что еще хуже, открыто ставили бы вопрос о необходимости экспедиции, то они также были более склонны съеживаться от жгучего холода, исходившего от капитанского взгляда. По какой-то причине суд подземного мира взял с них самую большую плату. Травмы Вонарда, которые он прятал, как раненая собака, воспалились. Он выглядел, как человек, который просто переносит себя с места на место, не думая ни о чем и не понимая, куда идет. Хамерон то и дело вскрикивал во сне и, казалось, всхлипывал так же часто, как и дышал. Только Конджеру с каждым днем как будто бы становилось все лучше и лучше. Несмотря на бесконечную необходимость брести, его хромота куда-то исчезла.
Но никто так не преобразился в глазах артели, как Клирик. Если раньше рядом с путниками шла давно знакомая загадка, круглая, теплая и гладкая, то теперь они шли с нелюдем-ишроем… Магом-квуйа.
Даже для столь сильно побитых людей это было не так уж и мало – идти рядом с легендой. А для волшебника, воспитанного в древних традициях, это было поводом для кое-чего большего, чем нескольких бессонных вахт…
Инкариол.
Поскольку это была бедная страна, они шли «в темноте», как выразился Сарл, без огня или какого-нибудь иного освещения. После юго-западных Оствайских гор ночь обрушивалась на них, словно удар молота.
Они превратились в компанию теней, бредущих среди деревьев и не желающих разговаривать. Свои потери они ощущали особенно сильно, когда сворачивали лагерь. Безысходное отчаяние то и дело охватывало их. Они ели с отсутствующим видом людей, которых выбросило из привычной колеи более доброй жизни.
Каждую ночь Клирик блуждал между ними, безмолвно раздавая порции квирри. Без плаща он казался выше. Запекшаяся кровь растрескалась на кольцах его доспехов. Гвоздь Небес отбрасывал голубые и белые отблески на его кожу и лысый череп. Его глаза, когда он моргал, казались еще более