– Из-за многих вещей… – Ее взгляд внезапно стал отсутствующим. – Смотри, – продолжила она. – Мне нужно тебе кое-что показать.
С этими словами правительница встала и, шелестя шелковым одеянием, пересекла спальню, остановившись перед фризом на дальней стене, где одно над другим громоздились изображения мифологических сюжетов.
– Твой отец возвел два дворца, когда перестраивал Андиаминские Высоты, – сказала Эсменет, указывая на солнце, косо светившее сквозь незастекленный балкон. – Дворец света… – Она повернулась, встала на цыпочки и наклонилась вперед, чтобы посмотреть на верхнюю панель мраморного фриза, а потом нажала на самую нижнюю звезду созвездия, которого Кельмомас никогда раньше не видел. Где-то в комнате что-то щелкнуло. Принц Империи буквально зашатался от головокружения, настолько поражены были его чувства. Мраморно-позолоченная стена просто отвалилась и устремилась вниз, вращаясь на идеальной центральной петле.
Свет просачивался в открывшийся черный проход лишь на несколько футов.
– И дворец теней, – закончила фразу Эсменет.
– Твой дядя, – сказала мать. – Я ему не доверяю.
Они сидели там, где всегда сидели, когда императрица принимала свое «утреннее солнце», как она это называла: на диванах, установленных в самом центре Священных Угодий между двумя высокими платанами. Высоко в голубом небе плыла тонкая вереница облаков. Императорские покои окружали их со всех сторон. Галереи с колоннами вдоль земли и веранды на верхних этажах, некоторые с развернутыми балдахинами, – все они образовывали широкий мраморный восьмиугольник, придававший Угодьям их знаменитую форму.
Телиопа сидела рядом с Эсменет на расстоянии, которое предполагало близость между матерью и дочерью, но на самом деле было результатом непонимания девочкой тех правил, которые регулировали близость. Ее лицо, как всегда, было бледным и осунувшимся – кожа натянулась на ее костях, как ткань палатки на колышках. На ней было что-то похожее на несколько роскошных мантий, украшенных цветастыми узорами, а также десятки брошек с драгоценными камнями, расположенных вдоль рукавов обеих рук. Тени деревьев колыхались вокруг нее, так что она казалась постоянно освещенной отраженным солнечным светом.
Ее мать, одетая только в утренний халат, выглядела просто и темновато по сравнению с ней – и оттого казалась еще более красивой. Кельмомас играл в соседнем саду. Мальчик начал строить стены и бастионы перепачканными пальцами – небольшой комплекс земляных сооружений, которые он мог уничтожить, но быстро остановился, когда обнаружил поток муравьев, ползущих от черной земли к выложенной синей плиткой дорожке. Их были сотни, и он начал казнить их, одного за другим, отрубая им головы ногтем большого пальца.
– Ч-что ты подозреваешь? – спросила его сестра сухим, как воздух, голосом.
Долгий вздох. Рука матери, потянувшаяся к ее усталой шее.
– Что он каким-то образом стоит за этим кризисом с ятверианцами, – ответила императрица. – Что он намерен использовать это как предлог для захвата