– Что?
– Я вознамерился, подобно самому Творцу, создать нечто свое, понимаешь? По-видимому, в каждом из нас есть часть от Творца, раз мы созданы «по образу и подобию». И я, его «подобие», решил дерзнуть на творение собственной реальности, собственной планеты. Организовать все иначе, чем создано на земле. Понимаешь? По своим правилам – без лжи, боли и страданий.
– Ну, это на тебя похоже, – улыбнулась она.
– Но мне, Светка, не дали. Мне указали «мое место». И оно сейчас в этом «футляре», в котором я живу. А потом я стал думать о том, что каждый из нас может все изменить хотя бы в рамках своей собственной жизни. Жить там, где нет атрибутов гнилой цивилизации. Жить именно так, как и задумывалось изначально творцом. Отсюда и возникли мои идеи об островах, где тепло и где я смогу жить только по моим правилам.
– Ты у меня идеалист и великий утопист, Андрюша, – прошептала она.
Утром она прижалась к нему всем своим мягким телом. Сквозь сон он почувствовал ее поцелуи.
– Андрюша, хороший мой, если бы ты только знал, как я тебя люблю…
– Господи, счастье ты мое… Дурочка… За что же ты меня так любишь?
В три часа дня, как и обещал ему заведующий отделением Грабичевский, в дверь его кабинета раздался стук.
– Войдите, – сухо отозвался Кольцов, не отводя взгляда от рентгеновского снимка.
Краем глаза он увидел, что в кабинет вошел сам Грабичесвский, ведя под руку какую-то высокую даму.
– Вот, Андрей Николаевич, – сладким голоском возвестил Грабичевский. – Как и обещал, я привел к вам Варвару Семеновну Бронш. Любите и жалуйте, – он натянуто хихикнул. – От вас, Андрей Николаевич, мы желаем получить полную медицинскую консультацию.
– Присаживайтесь, товарищ Бронш, – деловито распорядился Андрей.
Грабичевский сделал Андрею знак глазами, видимо, означающий важность момента и побуждающий Кольцова быть более учтивым с высокой персоной. Затем он качнулся на коротких толстеньких ногах и, заложив пухлые ладошки за спину, лилейно произнес:
– Ну что ж, тогда не буду вам мешать.
Андрей кивнул, вновь не поднимая глаз ни на новую пациентку, ни на заведующего. Когда за Грабичевским закрылась дверь, он посмотрел внимательно на чиновницу. Это была худощавая брюнетка, за тридцать, высокая и элегантная. На ней был надет дорогой английский костюм из темного твида, из-под которого виднелась белоснежная шелковая блузка. Черные волосы были коротко и модно подстрижены под каре. Бледное лицо казалось довольно миловидным. Правильные черты лица и темные круги вокруг карих глаз напоминали чем-то образ незабвенной Веры Холодной. Дама сидела довольно непринужденно, скрестив худенькие ноги, обутые в дорогие лакированные туфли. Она смело смотрела Андрею прямо в глаза и обворожительно улыбалась.
– Ну-с, на что жалуемся?
– Я? – она еще раз улыбнулась и переменила положение ног. – Я, в общем-то