В какой-то момент я решил пойти к нашей классной руководительнице, возможно, потому что это был единственный адрес, который я знал. И я пошел. Она жила на соседней станции метро. Денег на общественный транспорт у меня не было, поэтому я пошел пешком. Уже было около девяти часов вечера, когда к пронизывающему ветру добавилась метель из противного мелкого снега. От холода я не чувствовал своих ушей и носа.
Алекс опять остановил свой рассказ.
Анатолий, понимая, что Алексу нужна передышка, спокойно ждал, когда он сможет продолжить свой рассказ.
– Ангелина Павловна, наша классная, – вновь заговорил Алекс, – сорокалетняя, но уже сильно утомленная жизнью женщина, открыла мне дверь в банном халате и бигуди. Она удивилась, как я ее нашел, выслушала мой сбивчивый рассказ, ни на минуту не прекращая переругиваться с мужем, оставшимся в комнате, выдала мне какой-то старый мужний шарф, в который, как мне показалось, я мог замотаться весь целиком, и сказала, что будет звонить родителям, если я немедленно не отправлюсь домой.
По дороге назад за мной увязалась стая бродячих собак. Я слышал, как они семенят за мной по пустым и тихим ночным переулкам, изредка перелаиваясь между собой. Я изо всех сил старался не оборачиваться и не ускорять шаг, потому что бежать нельзя. Побежишь – они бросятся за тобой и растерзают твое тело. Так меня учили. Я шел и плакал от страха, но они отстали в районе Тверской. Я плача добежал до самого дома.
В окнах горел свет. И вот в этот момент, стоя метрах в пятидесяти от дома, я окончательно понял, что мне туда нельзя, и идти больше некуда. Я так и стоял посреди улицы, но на мое счастье дверь подъезда открылась и из него вышел отец с мусорным ведром в руке. Он подошел ко мне, положил свободную руку мне на плечи и сказал: «Пойдем, выбросим мусор – и домой!»
Он появился внезапно, как в сказках, где всех спасают в последний момент. Мой папа! Мне показалось даже, что его тучная фигура как будто согрела воздух вокруг меня, потому что я резко перестал дрожать от холода и пошел за отцом. Потом мы пошли обратно, и я все собирался с силами, чтобы рассказать папе, что я наделал, чем разозлил маму.
Я хотел сказать ему, что мне с ним туда нельзя, что она меня теперь домой не пустит. Но боялся, что отец тогда уйдет и оставит меня на улице одного. Мы молча поднялись по лестнице и вошли в квартиру.
Алекс снова остановился, чтобы перевести дыхание и сделать пару глотков воды.
– Я стоял в коридоре и смотрел на дверь в комнату. Она открылась. Вышла мама. Я думал, что не заплачу, но заревел как белуга. Я просил прощения, говорил, что очень виноват и больше не буду, что завтра я найду шапку с шарфом, обязательно, мне просто переночевать, а завтра я прямо