Алексу импонировала внешность и манера собеседника говорить.
– Из детства? – переспросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Хорошо. Мне было десять лет. Стоял март месяц. – Алекс запнулся ненадолго и затем продолжил: – Как говорил еще один классик, «когда зима еще вовсю посыпает асфальт снегом, но утреннее солнце каждый день дает надежду на то, что весна уже совсем близко. И будет тепло, и будет новая жизнь». В тот день со мной случилось сразу два счастья разом.
Алекс горько ухмыльнулся.
– Я получил пятерку за контрольную по математике, которая всегда давалась мне с некоторым трудом. Но, главное, я занял первое место на литературной олимпиаде и был принят в наш школьный театр – место, где проводили время самые классные и взрослые ребята школы, где зарождалось и происходило все самое новое, интересное и значительное в нашей ученической жизни. Я мечтал попасть туда, как некоторые мальчишки мечтают о футбольных клубах. Конечно, меня взяли помощником помощника сценариста, но я знал, что скоро проявлю себя должным образом, ведь у меня было столько идей! Я был невероятно горд собой, воображал, как теперь будут уважать меня учителя и одноклассники. Из школы я даже не бежал, летел – в расстегнутой зимней куртке и с улыбкой до ушей.
В таком виде я вбежал домой и крикнул: «Мама, меня приняли в театр!» Мама вышла в коридор из кухни, на ходу вытирая полотенцем руки, и окинула меня долгим внимательным взглядом.
– А где твои шапка и шарф? – спросила она.
Я похолодел. Я вечно их терял. Уже четыре раза за зиму. Мама всегда очень страшно ругалась. Говорила, что же я за идиот такой, бестолочь и неблагодарная свинья. К тому же ей ужасно не нравилось, как меня постригли в последний раз, она называла эту стрижку дебильной, говорила, что так стригутся только «педики», и предпочла бы, чтобы я шапку никогда не снимал, лишь бы не видеть этого «мерзкого» чуба. Вот буквально вчера она еще грозилась приклеить мне шапку к затылку клеем «Момент». И вот я опять ее теряю.
Я видел, как исказилось материнское лицо и как она намотала на кулак ткань полотенца.
«Так, – донесся до меня ее разгневанный голос, – иди ищи, где забыл. Пока не найдешь, домой не приходи».
Я был уверен, что забыл шапку с шарфом в школе, и поскакал туда. Но их там не было. И никто их не видел. Я вернулся домой и сказал: «Мама, нет нигде». Мать молча подошла ко мне, взяла за шиворот, как щенка, и пинками вытолкала из квартиры.
Тогда я решил еще раз пойти в школу, но очень медленно, крутя головой по сторонам. Шапку с шарфом надо было найти, а они вполне могли выпасть из кармана куртки на бегу и кто-то добрый мог их подобрать и повесить на куст, или дерево, или скамейку. Этот путь занял у меня примерно час, против обычных 20 минут бодрым шагом. Солнце уже спряталось за облаками, подул холодный ветер. Я замерз, как черт знает что, и к тому же есть хотелось ужасно.
Когда я дошел