– Твой зверек убил пятерых женщин! И ты говоришь – не за что?!
– Это еще не доказано! Суда не было! А пока, по Международной вампирской конвенции, он невиновен!
– Все вы невиновны… Отродья…
– Эй, повторяю, попридержи язык за клыками! У меня удостоверение с собой, я – представитель прессы! Не хотите по-хорошему, давайте направлю официальную жалобу начальству, – выдержала многозначительную паузу. – Через Москву, разумеется. Я ведь это умею, забыли?
Нет, а чего он? Первый начал! Знаю, сознательно наступила на самую больную мозоль – мои «связи» в столице. И пусть эти самые связи составляет один конкретный Петька Смирнов, здесь-то раздули такие сплетни, что я чуть ли не в аппарате президента побывала и лично ему «поклеп возвела» на «честного порядочного и порой даже слишком великодушного» бывшего мэра.
В любом случае, слова возымели действие, и уже через пятнадцать минут недовольные конвойные вели меня вглубь изолятора. Сумку, конечно, отобрали на входе, как и телефон, и, судя по недобрым переглядываниям, могли случайно «потерять». Да и демон с ними, потом разберусь.
Комната два на два метра, где нам разрешили встретиться, вмещала только стол и два стула напротив. В таких заведениях по долгу службы я бывала нередко, и удивляться не стала, спокойно усевшись на твердую холодную деревяшку.
Ждать пришлось долго. Что они, из подземелья его выводят?
Наконец, тяжелая дверь загремела, и внутрь буквально ввалился мой невезучий братец.
– Венька, – я бросилась к парню, кое-как успев поймать начавшее заваливаться тело, на котором живого места не было. – Бедный мой, что с тобой сделали?!
Парень посмотрел на меня мутными голубыми глазами. Глазом, второй заплыл и не открывался. Ему понадобилось несколько секунд.
– Марина…
– Эй, не положено, – в помещение зашел конвойный. – Телесные контакты запрещены!
Я вскинула голову и зашипела так, что он отшатнулся. Клянусь, если бы он сделал хоть один шаг, разорвала бы прямо здесь, и плевать на последствия! Мгновение – и мы снова одни.
Усадив брата на стул, я упала на колени и разорвала себе запястье клыками.
– Пей!
– Да ты что, Марин, какой смысл?
– Пей, я сказала!
Вялое сопротивление закончилось, и он, поморщившись, прижался губами к моей ране. Я смотрела, как он делает несколько маленьких глотков. На его отвращение внимания не обращала, следя за тем, как медленно пропадают синяки и кровоподтеки. Внутри все еще бушевала такая ярость, что хватило бы сил разнести это проклятое место по кирпичику!
– Все, хватит, Марин. Мне лучше, правда, – брат мягко отвел руку и, наконец, обнял.
– Венькааа, – я сграбастала его худосочные плечи и сжала. – Я накажу этих уродов, клянусь! Все будет хорошо, родной!
– Да ладно…
– Не «ладно»!
– Это отец тебя сюда вытащил? Зачем, Марин? Тебе же здесь…
– Неважно!