– Нахожу, – кивнул я. – Скрип в костях и отсутствие сгибаемости – неприятная вещь.
Подобрав багаж, мы вошли в холл и остановились, осматриваясь.
Здание было крупное и, по идее, сервис предполагался соответствующего уровня. Однако, кажется, звездочками «Сибирь» даже не пахла. Кажется, ее владельцам чувство тщеславия было незнакомо, как, впрочем, и многие другие чувства – опрятности, например, или тяги к совершенству.
Если судить по внутреннему виду фойе, ремонта здесь не делали с золотых брежневских времен. Оно так и стояло – облицованный деревом кусок ностальгии для тех, кто до сих пор носил в кармане партбилет советского образца. Под потолком висела огромная люстра, в полном соответствии с заветами Ильича II (экономика должна быть экономной), имевшая только с десяток рабочих ламп вместо запланированных полусотни. От этого проявления бережливости в помещении царил полумрак, который слегка скрадывал убогость и потертость обстановки, но до конца их все равно не скрывал.
– Да-а… – протянул Ружин. – Седая старина. Отстаете от веяний времени, дружище! – он склонился к окошку администратора. – Месяц ремонта – и вашу ночлежку можно превратить в «Англетер». Если, конечно, вам знакомо это название.
Администратор за стеклом – крупный и до ужаса сонный мужик – потянулся и, усмехнувшись, лениво заметил:
– Да знакомо, как же. Не пальцем деланы. А ночлежка у нас и без ремонта неплохо смотрится. Даже отдельные номера для особо умных имеются. Под вывеской два нуля.
– Издеваться над бедными путешественниками – грех, – убежденно заметил Ружин. – Их сначала нужно накормить, напоить, баню истопить и спать уложить. А иначе никак. Господь тебе этого не простит.
– Еще один двинутый? – здоровяк подозрительно нахмурил брови.
– Чего? – не понял Ружин.
– А вот чего, – администратор вынул из-под столика славной памяти табличку с надписью «Мест нет» и сунул ее Ружину под нос. – Все, свободен.
Ружин оторопел. Он уставился на табличку с видом полного непонимания, словно враз разучился читать. Я решил, что пришло мое время вмешаться, а потому наклонился к окошку и прошипел:
– Ты не барагозь. Мы с дороги, устали, спать хотим. А с этой писулькой ты, когда приспичит, в тот самый номер с двумя нулями сходи. Оно, конечно пластик, жопу оцарапаешь, но можно на дверь повесить, чтоб никто не беспокоил. А места для нас забронированы, так что твои намеки на счет «идите нах» здесь не прокатывают. Нах мы не пойдем. Мы здесь останемся.
– Как ваши фамилии? – недовольно спросил он.
– Иванов, – сказал Ружин. – Иван Иванович. К вашим услугам.
– Николаев, – сказал я. – Николай Николаевич. То же самое.
Будь у нас шляпы, мы бы их приподняли, как подобает. Но шляп не было, поэтому мы просто сунули ему паспорта.
Администратор удивленно посмотрел на нас, – не разыгрываем ли? – но, увидев, что мы серьезны, как наседки на яйцах,