– Сам, – говорю, – не вылети.
А он в философию пускается:
– Ерунда, мне в техникуме не повезло, значит, здесь будет все нормально.
Достойное утешение нашел, ничего не скажешь. И самое интересное, что он почти угадал. Карта мне пришла жиденькая, можно было и не играя сдаваться. Но Сашка распорядился по-своему – он собрал верхушку козырей и держал игру; кому вылетать, зависело от него, и выгоднее было топить меня, потому как сидел под моей рукой, – но он почему-то пожертвовал Генкой. А тот сразу в хай:
– Сговорились! Не считается! Или будем переигрывать, или я никуда не пойду. Сяду здесь, и ничего вы со мною не сделаете.
И действительно, что можно сделать с человеком, для которого не существует законов чести?
Да тут еще здоровенный дядька услышал наш базар и подошел. Поинтересовался, не на деньги ли играем. И поинтересовался именно у Генки, потому как догадался, кто в проигрыше и кому предстоит расплачиваться. Но у того хватило ума сказать, что играем на щелбаны. А за это дяденька ему тут же и выговорил:
– В таком случае, парень, ты не прав. Коли проиграл – подставляй. Сам-то, поди, горазд лупить, вон клешня какая.
Мы для вида засмеялись, а когда мужик отошел, Сашка высказал должнику – не громко, но вразумительно, – что если он не вылезет из вагона, то вылезем мы, только жизнь его после этого дня станет очень и очень грустная. И Кирюху в пример привел, дескать, на что уж хиляк, а держался как настоящий мужчина.
Генка закис. Крыть было нечем. И чтобы хоть как-то отвлечь нас от военных мыслей, предложил, пока мотовоз ползет до остановки, сыграть просто так, чтобы время убить. Но Сашка его тут же окоротил:
– Нет, Генаша, если ты сейчас сойдешь, завтра мы с тобой, может быть, и поиграем, а пока, извини… Страшно, конечно, одному, но Кирюхе тоже невесело было.
Нашел чем пронять – кому хочется оставаться без друзей, да еще и трусом прослыть?
Высадили. Ноги он не проиграл, так что бежать было на чем. Остались вдвоем. Пока с Генкой склочничали, вроде как союзниками сделались. Но игра-то не кончилась. Да тут еще гром как хрястнет, вагон чуть ли не подпрыгнул. И дождик влупил. Сашка колоду в руки взял, тасует, а сдавать не спешит. Я тоже не тороплю. Сижу, прикидываю – если протянуть время, то можно до моста не успеть разыграть партию, тогда уже волей-неволей придется ехать до конечной в сухом и теплом вагоне. А на мосту, между прочим, даже будки нет, чтобы сильный дождь переждать. Оказалось, что и Сашка об этом же думал. Может, так и протянули бы, но он возьми да и предложи – давай, дескать, на ничью. Говорит вроде как в шутку, а ухмыляется так самодовольно, будто подарок мне делает. И абсолютно уверен, что я обрадуюсь его подарку и с благодарностями полезу. Это меня и взбесило.
– Нет, – говорю, – сдавай. Ребята