…Нынешний день – первый за все предыдущие седмицы – выдался солнечным, радостным. Впервые весна не блазнилась, а въяве пришла. Лесана убиралась в хлеву, когда услышала оживленные крики с улицы. Неужели? Вот так, без предупреждения? Страх, замешанный на волнении и предвкушении, стиснул трепещущее сердце. Наконец-то!
Счастливица метнулась прочь из стойла, сжимая на бегу деревянный оберег – главное свидетельство любви Мируты. Но оказалось, то были не сваты.
Когда девушка выглянула за ворота, по улице неспешно ехал незнакомый всадник в черной одежде. Серый в яблоках конь степенно шагал по раскисшей дороге, а рядом, торопливо кланяясь, семенил староста. Диво! С чего бы чужаку такая честь?
Но тут порыв свежего весеннего ветра сорвал с путника капюшон, открыв пепельноволосую коротко стриженую голову. Крефф! Да неужто? Как есть – обережник из Цитадели! Вон, и меч видать! Приехал искать выучей. Лесана зачарованно смотрела в спину удаляющемуся чужину.
Уже к полудню весть о приезде посланника Цитадели разнеслась по всему поселению. В воздухе повисло ожидание. Велика будет честь для деревни, если крефф найдет здесь осененного Даром и заберет на обучение. Обережники Цитадели становились либо колдунами (достаток на всю оставшуюся жизнь!), либо целителями (и эти не бедствовали), либо ратоборцами (жизнь у них суровая и короткая, но сытная).
А уж если чадо науку примет да опоясано будет, то поселение его сможет Осененным платить только половину куны. Счастье! Но в Лесанину весь крефф приезжал последний раз пять лет назад и уехал ни с чем.
На утро следующего дня всем было велено явиться к дому старосты и привести с собой детей. Семья гончара Юрдона тоже собралась. На диковинного гостя посмотреть было интересно, но живущая ожиданием невеста о нем думала меньше всего. Снег почти сошел. Скоро постучатся в ворота сваты кузнецов. Сердце сладко замирало, и до всего остального дела не было.
Солнце клонилось к закату, когда настала очередь Лесаниной родни показать детей заезжему страннику.
Крефф сидел у печи, прижавшись спиной к теплому камню. Девушка даже удивилась – вроде не старый, а лицо не то что уставшее, но какое-то… Она не могла объяснить. Мужчина оказался ладен и крепок. Не такой дюжий, как Мирута, но куда там кузнецу даже с его пудовыми кулачищами против такого!
Жесткое лицо, заросшее колючей щетиной, было лишено всякого выражения, а в глазах… в глазах пустошь мертвая. Никогда допрежь Лесана не видела такого тяжелого взгляда. Не отражалось в нем ни чувств, ни искорки веселья, ни любопытства, ни усталости, ни раздражительности. Ничего. И были глаза, без всякого выражения смотрящие из-под черных прямых бровей, такими же серыми, как весеннее небо. И такими же холодными.