– Да, нашел его я, но, боюсь, могу рассказать об этом происшествии не слишком много.
Фонтейн обрезал кончик сигары. Лицо у него было встревоженное; он вдруг стал похож на человека, пробудившегося от ночного кошмара, но еще находящегося под его впечатлением.
– Понимаю. Но его ведь застрелили, верно? И вы никого там не видели, ничего не нашли? Ну, я имею в виду, хоть какую-то зацепку?
– Нет. Ровным счетом ничего.
Джоан всем телом подалась вперед:
– Очень хотелось бы, чтобы вы рассказали нам все, что там видели. Полиция лишь оповестила нас об убийстве, никаких подробностей. А мы чувствуем свою ответственность, поскольку убитый был нашим слугой.
– Да, пожалуйста, расскажи все, что сможешь, и ни слова больше. – Энтони улыбнулся Джоан. – Не стоит так волноваться, дорогая. А лучше вообще не думать об этом.
– Нелегко, знаете ли, забыть об убийстве одного из своих слуг, – заметил Бэзил Кокрейну. – Вот вы воспринимаете это легко и просто, но Доусон не был вашим слугой. Более ужасного происшествия даже представить себе нельзя. – Он содрогнулся. – Никак не удается выбросить это из головы. Несчастного лишили жизни так… хладнокровно! – Фонтейн, похоже, почувствовал на себе взгляд Эмберли, поднял на него глаза. – Считаете, я воспринимаю это слишком близко к сердцу? Возможно. Не отрицаю, для меня это страшный удар. – Он чиркнул спичкой, поднес к кончику сигары; Эмберли увидел, как дрожит язычок пламени. – И вообще не понимаю, как и почему это произошло, – нервно продолжил Фонтейн. – Полиция толкует о каких-то разбойниках, орудующих на дорогах. Разве его ограбили?
Кокрейн, косясь на бледное встревоженное лицо невесты, решил немного снять напряжение и развеселить присутствующих:
– Ограбили? Ну конечно! Готов побиться об заклад: дворецкий решил удрать, прихватив с собой фамильное фарфоровое блюдо. Откуда это так дует, черт побери? – Он обернулся и увидел, что дверь распахнута настежь. Уже приподнялся было из кресла, но Фонтейн его опередил.
– Не беспокойтесь, я закрою. – Он встал и тяжело зашагал через комнату к двери. Но перед тем как затворить ее, выглянул в холл.
Энтони, заметив это, тотчас прошелся по поводу Коллинза: мол, тот наверняка шастает где-то рядом и подслушивает, что вполне в его духе.
Фонтейн недовольно покачал головой:
– Я так не думаю. Но нам лучше говорить потише. Слуги сгорают от любопытства, это вполне естественно. – Он покосился на Эмберли. – Трудно винить их в этом, не правда ли?
– Думаю, – с расстановкой произнес Фрэнк, – я не испытывал бы особого сочувствия к слуге, которого застукал подсматривающим в замочную скважину.
– Да все это выдумки Кокрейна! – сердито произнес Фонтейн. – Бредовые фантазии! Нет, я ни в коем случае не оправдываю Коллинза, но… – Тут он резко оборвал фразу и вдруг в присущей ему оживленной