Джоан с Кокрейном уехали, Фелисити выразила надежду, что кузен ее не передумает нанести визит в особняк.
– Я уже практически приняла приглашение. Просто пришлось, – пояснила она. – Очевидно, атмосфера в этом доме лишь ухудшилась после убийства. Бэзил страшно разнервничался, но Джоан говорит, ему всегда становится лучше, когда в доме гости. Я ужасно не хочу туда идти. – Фелисити окинула Фрэнка испытующим взглядом. – Но мне показалось, что тебе, наоборот, хочется.
– Так и есть, – кивнул мистер Эмберли.
Глава третья
Они добрались до Грейторна и увидели, что в гостиной их поджидает инспектор полиции из Карчестера. Он знал мистера Эмберли чуть ли не с детства и не скрывал того факта, что этот лондонский барристер ему крайне несимпатичен. Инспектор задавал Эмберли вопросы, выслушивал, презрительно фыркая, ответы и записывал что-то в блокнот. Затем сообщил Эмберли, что тот непременно должен быть на предварительных слушаниях, которые состоятся завтра в одиннадцать утра, и ретировался, уже перед самым уходом подчеркнув, что эти слушания вовсе не исключают появления новых вопросов к мистеру Эмберли, так что его могут побеспокоить снова.
Инспектор имел некоторые основания для подобных проявлений недружелюбия, ибо некогда ему довелось работать с мистером Эмберли по одному делу и тот добился полного оправдания подозреваемого. Инспектору такой исход событий, конечно, не понравился; и он публично заявил, что не желает больше видеть этого выскочку Эмберли никогда и ни при каких обстоятельствах.
Сэр Хамфри проявил крайнее неудовольствие тем, что в его доме обсуждаются детали и подробности убийства. И, чтобы лишний раз не попадаться ему на глаза, Фрэнк ушел днем играть с кузиной в теннис, а вечером повез ее на машине в особняк Нортон, находившийся в семи милях к востоку от Верхнего Неттлфолда и почти в трех – от Грейторна.
Особняк построили в начале восемнадцатого века. Красивый фасад был выложен серым камнем, остальные стены сделаны из красного кирпича. Здание стояло в небольшом парке, по территории которого протекала река Неттл, обрамленная по берегам плакучими ивами. Внутри дома располагались комнаты гармоничных пропорций, но обставленные слишком громоздкой мебелью, что свидетельствовало о плохом вкусе покойного мистера Фонтейна.
Эмберли с кузиной встретил среднего роста мужчина с плотно поджатыми губами – временно исполняющий должность погибшего дворецкого. Едва войдя в холл, Фелисити бросила:
– Добрый вечер, Коллинз.
Услышав это имя, Эмберли окинул слугу быстрым взглядом. Худощав, лицо отличает какая-то нездоровая бледность, глаза стыдливо опущены.
Фелисити заговорила с ним об убийстве Доусона, выражая свои соболезнования. Ей казалось, что раз этот человек проработал с дворецким несколько лет, то должен скорбеть о его кончине. И никак не ожидала нарваться на равнодушный ответ.
– Вы очень добры, мисс. Трагическое происшествие, как вы изволили выразиться. И, хотя я вовсе не желал ему такой смерти, должен сказать