Восток доверчив и гневлив на предательство, безжалостен как маленький ребёнок, влюбчив как дикарь.
Странные архетипы до сих пор призрачно витают над пустошами новостроек, лишь изредка боковым зрением можно уловить аромат шурпы дервишей, что медитировали на привалах дальних дорог, да звёздное небо, иногда блеснет Зовом предков, и гулким эхом в глубинах лимба.
Лишь на склонах нависающих на речкой все еще можно сенситировать трансценденцию липовых лесов и пряный веер прополиса, чуть скользящий по рецепторам Фатер–Пачини, да суп из курдючного жира может всколыхнуть гипоталамус.
Лишь забираясь в подвалы Старого города, можно слиться с бытием и прошлым, когда проповедники устраивали батлы в беспощадной борьбе за души, когда еще не было известно о бесценных запасах редкоземельных металлов пропитавших эту многострадальную Землю, бывшую некогда перекрёстком Пангеи.
Лишь включив амигдалу можно окунуться в изумрудное болото иннерваций становищ и сингулярностей, неотения – вот чем прельщает город.
Зло – высшее проявление свободы духа.
Но это зло орфанное, читинговое.
Ныне провинция – это реди-мейд Запада.
Седентаризм убил волю, а быть может это имп-арт Востока?
Квалия Города – это супервентность и апофения.
Когда под вечер, подъезжаешь к городу с запада, преодолевая бесконечные стальные караваны повозок, вспоминаются каравеллы степей, и вдруг взлетая на гору, впереди на горе рассыпается искрами огней костер, который ворошит анантару.
Этот город, завлекает проходящие мимо жизни, обманчиво-загадочно переливаясь гирляндами неона Белого дома и кафедральной мечети. Лишь красные огни телебашни, улетая ввысь в звёздное небо, напоминают о бренности Бытия.
Словом, многоуважаемый читатель прошу прощения за эту пародию на новомодных товарищей типа Фредерика Бегбедера, Мишеля Уэльбэка и так и не найденного в свободном доступе Пола Бейти, но мне хотелось создать декорации того места коих огромное количество на карте России, чтобы дальнейшее повествование не выглядело дикой компиляцией на многочисленные опусы мастеров эротического жанра, ни в коей мере не хотелось бы чтобы этот триллер стал воспринят как эротический, но секс является драйвом многих жизненных ситуаций, а пикирующее общество движется именно им.
Переливы иностранных словечек может, и придают куртуазность текстам, но мне милее спонтанная ритмика, долженствующая как уверяли отечественные знатоки филологии проистекать самопроизвольно.
Но вернемся к нашему герою, его друг Марк был воспитан на образе Челентано, из фильма «Укрощение строптивого», он не стеснялся иногда апеллировать к этому неоднозначному образу брутального самодура, более того любил цитировать фразы и даже поступать как Илия, особенно это было заметно в отношении к женщинам.
Трудно сказать, то ли суровая мать так повлияла, то ли саркастическая сестра. Впрочем, сарказм в принципе был характерен