Олег только молча пожал плечами. А Гаращенко продолжал:
– Слушай дальше. Конец левого коридора упирался в дверцу, ведущую в рубку наблюдения и управления, а правого по совету Ляли Басовой был превращен в небольшую спальную каюту, где при необходимости на мягких откидных кроватях-полках очень удобно могли устроиться два человека. Кубрик корабля рассчитан на три спальных места…
Его рассказ все больше удивлял Олега. Да, что ни говори, славно поработали товарищи! И телевизор-рацию изобрели, поставили, и много другой необходимой аппаратуры. Гаращенко все называл и называл фамилии особо отличившихся изобретателей и рационализаторов, силами которых производилась внутренняя и наружная оснастка тримарана. Камбуз… Печь с тремя горелками и духовкой… Опреснитель воды, кипятильник и вытяжная вентиляционная установка… Библиотека и фильмотека… Кино- и фотосъемочная, аппаратура… Сложная парусная оснастка с кибернетическим управлением… Да разве все перечислишь!
Перед самым завершением работ всех удивил двенадцатилетний Сережа – сын Андрея Ивановича Аксенова.
– Зачем вы ставите габаритные огни? – с детской непосредственностью спросил он у занятого этой работой Володи Самургашьяна. – Модели кораблей мы давно покрываем фосфоресцирующим лаком. Видно за три километра…
Таня принесла два десятка электронно-магнитных пластинок и какой-то продолговатый черный прибор, напоминающий то ли школьный пенал, то ли микрофон.
– Это видеозаписи окружающего ландшафта нашей трассы, – сказала она Олегу, показывая пластинки, сложенные в коробочке. – Я взяла их в методкабинете на кафедре. Там вся природа – и флора, и фауна.
– А эта трубка? Она для озвучивания? – показал Олег на черный прибор.
– Секрет фирмы, капитан! – улыбнулась Олегу Таня. – И будущая мечта каждой запасливой хозяйки. Проверим в действии на Днепре, а затем и в море…
Потом было двадцать девять удивительных дней.
С заданной крейсерской скоростью, обгоняя пассажирские теплоходы, доверху груженные баржи и самоходки, речные трамваи, тримаран с безлюдной, как у летучего голландца, палубой не плыл, а парил над Днепром, тихонько пощелкивая датчиками и реле.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
…Тоннель, казалось, был бесконечным. Часы молодого кечуа на руке Роберто отсчитывали уже вторые сутки, а они с дедом все шли и шли под его высоким, слепяще-белым сводом, от яркого сияния которого начинали болеть и слезиться глаза.
Особенно трудно