Помолившись за Дое, Рауль покинул кладбище и, поднявшись по откосу, сел на краю равнины, возвышавшейся над морем. Ветер злобно метался по песчаному берегу, стараясь прогнать жалкий и боязливый свет дня. Обращенный в бегство, тот отступил, застыв у горизонта белесой полосой. Ветер утих. Наступил вечер. Ледяной сумрак окутал Рауля, но он не ощущал холода. Именно сюда, на это место, с наступлением сумерек он часто приходил с маленькой Кристиной, чтобы в тот момент, когда появится луна, посмотреть на танец злых духов. Сам он никогда их не видел, хотя отличался хорошим зрением. Кристина же, которая была немного близорука, напротив, уверяла, будто видела их множество. При этой мысли он улыбнулся, потом вдруг вздрогнул. Какая-то фигура, вполне отчетливая, но явившаяся неведомо откуда, ибо он не слышал ни малейшего шума, так вот эта фигура, стоявшая рядом с ним, произнесла:
– Вы думаете, злые духи придут сегодня вечером?
То была Кристина. Он собирался что-то сказать. Но она закрыла ему рот рукой, затянутой перчаткой.
– Послушайте, Рауль, я решилась сказать вам важную вещь, очень важную! Вы помните легенду об Ангеле музыки?
– Еще бы! Думается, именно здесь ваш отец впервые рассказал нам ее.
– И именно здесь он мне обещал: «Когда я буду на небе, дитя мое, я пришлю его к тебе». Так вот, мой отец на небе, и ко мне приходил Ангел музыки.
– Не сомневаюсь, – серьезным тоном произнес молодой человек, ибо решил, что в сознании его подруги, предававшейся благочестивым мыслям, смешались воспоминания об отце и ее недавний оглушительный триумф. – Я полагаю, что человеческое создание не может петь так, как пели вы в тот вечер, без вмешательства какого-то чуда, без содействия небес. Не сыщется на земле такого преподавателя, который мог бы научить вас подобным интонациям. Вы слышали Ангела музыки, Кристина.
– Да, – торжественно заявила она, – в моей гримерной. Он приходит туда ежедневно давать мне уроки.
Она произнесла это таким проникновенным и странным тоном, что Рауль посмотрел на нее с беспокойством, так смотрят на человека, который говорит несусветную глупость или настаивает на существовании